Памятник герою

[1] Князю Николаю Васильевичу Репнину (род. 1734, ум. 1801). При первомъ появленiи пьесы, вскорѣ послѣ ея сочиненiя, она отмѣчена была, такъ же какъ и въ рукописяхъ, 28-мъ iюня 1791, днемъ блистательной побѣды кн. Репнина надъ Турками при Мачинѣ. Онъ былъ генералъ-адъютантомъ и до войны управлялъ, въ качествѣ генералъ-губернатора, губернiями смоленскою и псковскою. При открытiи второй турецкой кампанiи (1788) ему не хотѣлось принять въ ней участiе подъ начальствомъ Потемкина, который по службѣ былъ гораздо моложе его. Послѣ продолжительной борьбы съ самимъ собою онъ однакожъ побѣдилъ это чувство и написалъ императрицѣ, что готовъ идти, если ей угодно. Она съ удовольствiемъ приняла его предложенiе. Потемкинъ вообще обращался съ нимъ почтительно и въ письмахъ къ нему строго соблюдалъ всѣ формы учтивости. Когда, послѣ взятiя Измаила, Потемкинъ въ началѣ 1791 г. собрался опять въ Петербургъ, неизвѣстно было, кому онъ, на время своего отсутствiя, сдастъ должность главнокомандующаго. Уже послѣ его отъѣзда Репнинъ получилъ письменное приказанiе пинять подъ свое начальство армiю. Потемкинъ болѣе всего желалъ, чтобы безъ него не было никакихъ рѣшительныхъ дѣйствiй. Репнинъ, видя выгодное положенiе свое при Мачинѣ, захотѣлъ имъ воспользоваться. Однакожъ, опасаясь слишкомъ большой отвѣтственности, онъ во время пребыванiя князя Таврическаго въ Петербургѣ безпрестанно посылалъ къ нему курьеровъ. Екатерина, узнавъ, что Потемкинъ ихъ задерживаетъ тайно отъ нея, призываетъ праителя его канцелярiи, В. С. Попова, и спрашиваетъ, правда ли, что у князя цѣлая изба полна курьеровъ*. Этотъ разсказъ, слышанный нами отъ бывшаго адъютанта кн. Репнина, Ѳ. П. Лубяновскаго, совершенно согласенъ съ отзывомъ другаго современника (Л. Н. Энгельгардта въ Запискахъ его, стр. 79), что Репнинъ былъ «человѣкъ надъ мѣру осторожный». При всемъ томъ онъ, зная, какъ Екатерина желала мира, хотя и не былъ уполномоченъ отъ нея (Энгельгардтъ утверждаетъ противное), рѣшился дѣйствовать и, разбивъ 80-ти тысячный турецкiй корпусъ, принялъ предложенiе визиря вступить въ переговоры о мирѣ: въ Галацѣ, 31 iюля, подписалъ онъ съ турецкими полномочными предварительныя условiя. Черезъ нѣсколько дней прибылъ въ Галацъ Потемкинъ, «надѣявшiйся», по словамъ Бантышъ-Каменскаго, «исхитить у Репнина двойную славу побѣдителя и миротворца. Взбѣшенный сею неудачею» — продолжаетъ авторъ Словаря достоп. люд. — «фельдмаршалъ осыпалъ заслуженнаго полководца страшными упреками, присоединилъ къ онымъ угрозы. Я исполнилъ долгъ свой, отвѣчалъ съ гордостью князь Репнинъ, и готовъ дать отвѣтъ государынѣ и отечеству». Иначе представляетъ дѣло Л. Н. Энгельгардтъ (Записки его, стр. 95), по мнѣнiю котораго, «хотя кн. Репнинъ слылъ за государственнаго человѣка и любящаго свое отечество, но въ семъ случаѣ предпочелъ личное свое любочестiе пользѣ государственной, не имѣвъ иной побудительной причины поспѣшить заключить миръ, кромѣ того, чтобъ его окончить до прiѣзда свѣтлѣйшаго князя». Въ статьѣ: Свѣдѣнiя о кн. Потемкингѣ (Русск. Вѣстн. 1841, т. III) разсказъ Бантышъ-Каменскаго опровергается на основанiи офицiальныхъ документовъ, которые однакожъ не всегда служатъ достаточнымъ доказательствомъ.

Скудость обнародованныхъ доселѣ матерiаловъ для бiографiи Репнина не позволяетъ еще произнести рѣшительнаго суда о немъ. Извѣстныя только отдѣльныя черты его дѣятельности и характера. Указанiя для оцѣнки его можно найти въ Другѣ юношества, журналѣ М. Невзорова (1813, мартъ, iюнь и iюль), и въ Запискахъ И. В. Лопухина. Послѣднiй, назвавъ Репнина однимъ изъ самыхъ ближайшихъ друзей своихъ, такъ отзывается о немъ (стр. 58): «Онъ конечно былъ одинъ изъ тѣхъ великихъ мужей, о которыхъ чувствованiяхъ любви къ высочайшей добродѣтели и почтенiя къ истинному геройству съ восторгомъ удивленiя читаютъ въ исторiи и коихъ величiю непонимающiе возможности его и совершенства добродѣтели не имѣютъ силы вѣрить. Еслибъ мои правила дозволяли мнѣ давать волю самолюбiю, то я не просилъ бы другой на гробѣ моемъ надписи, кромѣ слѣдующей: Онъ другъ былъ Репнину».

Лѣтъ черезъ пять послѣ сочиненiя Памятника герою Державинъ, по одному обстоятельству, разсказанному имъ въ Объясненiяхъ и Запискахъ, разочаровался въ Репнинѣ, но едва ли былъ правъ, чтò подробнѣе будетъ разсмотрѣно нами въ бiографiи поэта.

Ода Памятникъ герою явилась въ октябрьской кн. Москов. Журн. 1791 г. (ч. IV, стр. 46), въ которой напечатана была также ода Нелединскаго-Мелецкаго Е. с. князю Н. В. Репнину на побѣду, одержанную имъ въ 28 день iюня**. Обстоятельство, что оба эти стихотворенiя вышли въ свѣтъ въ то самое время, когда только что умеръ или, можетъ быть, еще умиралъ Потемкинъ (день его смерти 5-е октября), конечно не безъ значенiя. Еще 18 августа было получено при дворѣ извѣстiе, что онъ очень боленъ, а 3 сентября уже знали объ опасности его жизни. Наконецъ 12 октября пришла вѣсть о смерти Потемкина. Репнинъ между тѣмъ былъ въ Москвѣ, куда отпросился еще 10 сентября***, безъ сомнѣнiя вслѣдствiе выраженнаго ему фельдмаршаломъ неудовольствiя. Стихи Державина были напечатаны, по обыкновенiю его, безъ подписи; въ выноскѣ же помѣщено слѣдующее примѣчанiе къ заглавiю: «Сiе стихотворенiе, которое конечно будетъ прiятно для всѣхъ читателей Московскаго журнала, прислано отъ неизвѣстной особы при слѣдующемъ письмѣ: «Испросивъ позволенiе у автора издать въ свѣтъ Памятникъ герою, имѣю честь препроводить списокъ съ онаго къ вамъ для напечатанiя въ Московскомъ журналѣ. Сочинитель не хочетъ быть извѣстенъ, подражая, можетъ быть, скромной добродѣтели героя, въ честь котораго сооруженъ имъ сей памятникъ. Да и въ самомъ дѣлѣ имена писателей не столько нужны для потомства, сколько изображаемыя ими современниковъ своихъ знаменитыя добродѣтели, которыя долженствуютъ озарятъ грядущiя племена въ дѣянiяхъ ихъ». — Издатель, одолженный симъ подаркомъ, хоть и могъ бы, но не смѣетъ угадать сочинителя. К.» (Карамзинъ). Тогда же Памятникъ герою явился отдѣльнымъ оттискомъ въ листъ, безъ имени автора, съ означенiемъ въ концѣ: «Изъ Московскаго журнала 1791, октябрь» (ср. у Сопикова, ч. II, № 3137). Потомъ вышло другое отдѣльное изданiе Памятника герою въ малую осмушку, безъ имени же, но съ означенiемъ года: 1892****. Подъ заглавiемъ вензель P. R. иэпиграфъ:

Другъ человѣчества! Войною

Быть громкимъ можетъ и злодѣй,

Но славою блестятъ прямою

Подобны души лишь твоей.

Въ томъ же году Памятникъ герою напечатанъ былъ въ Ригѣ съ переводами французскимъ и нѣмецкимъ (тамъ же, № 3138).

Позднѣе это стихотворенiе помѣщено въ изданiяхъ: 1798, стр. 230, и 1808, ч. I, XXIII.

* Въ государственномъ архивѣ сохранилась записка Екатерины къ Потемкину, содержащая это приказанiе: «Ежели хочешь камень свалить съ моего сердца, ежели хочешь спазмы унимать, отправь скорѣе въ армiю курьера и разрѣши силы сухопутныя и морскiя произвести дѣйствiя наискорѣе, а то войну еще протянешь надолго, чего конечно ни я, ни ты не желаешь» (Матерiалы для ист. Царств. Екат. II, собр. П. Лебедевымъ, рукопись).

** Въ октябрьской и ноябрьской книжкахъ Новыхъ ежем. соч. 1791 г. (ч. LXVI) можно найти еще оды, написанныя въ честь Репнина по этому случаю.

*** Объ этомъ упомянуто въ одномъ изъ донесенiй императрицѣ, писанныхъ по смерти Потемкина бывшимъ правителемъ его канцелярiи, В. С. Поповымъ (П. Лебедева Матерiалы для исторiи царствов. Екат. II).

**** Въ Смирдинской Росписи, подъ № 8109 показано: «Памятникъ герою; соч. В. Б., Спб., 1792 г.» — Это ошибка: съ начальными буквами В. Б. вышло тогда стихотворенiе: «Творцу памятника героя», напечатанное на бумагѣ того же качества и формата и тѣмъ же шрифтомъ, какъ это сочиненiе Державина. Мы видѣли то и другое въ Москвѣ у С. Д. Полторацкаго.

[2] О строгаго Кунгдзея Муза…

Играть на нѣжномъ, звонкомъ кинѣ

Кунгдзей, иначе Конфуцiй. Въ 1790 г. напечатанъ въ Петербургѣ одинъ изъ многочисленныхъ переводовъ М. И. Веревкина, бывшаго начальника Державина по казанской гимназiи, подъ заглавiемъ: «Житiе Кунг-тсеэа или Конфуцiуса, какъ именуютъ его Европейцы». Въ этой книгѣ между прочимъ разсказано, какъ послѣ смерти матери философъ три года проводилъ время въ уединенiи и занятiяхъ. По окончанiи траура и посѣщенiи гробницы матери, онъ «въ день пятый взялъ въ руки кинъ; нѣжными и плачевными звуками на ономъ питаетъ томность души своей, которая еще печалiю была объята». Кинъ, сказано въ примѣчанiи, «у Китайцевъ орудiе со струнами, есть изъ самхъ наидревнѣйшихъ въ свѣтѣ; даетъ звуки тихiе, но печальные въ ушахъ Европейцевъ» (стр. 48). Въ другомъ мѣстѣ (стр. 528) читаемъ: «Стихотворство и музыка услаждали философа нашего во вся дни живота его».

По началу своему и вообще по своей формѣ Памятникъ герою очень напоминаетъ оду Рѣшемыслу (см. выше, стр. 170), почему Державинъ и помѣстилъ ихъ рядомъ въ послѣднемъ изданiи своихъ сочиненiй.

[3] Развалины, могилы, пепелъ и проч.

Размышленiя, содержащiяся въ этой и двухъ предыдущихъ строфахъ, опять внушены Державину одною страницею изъ приведенной въ предыдущемъ примѣчанiи книги (стр. 529). Конфуцiй, играя на кинѣ, поетъ о проходчивости всего земнаго и между прочимъ говоритъ: «Однакоже зной и стужа, весна и осень, повсягодно возвращаются паки; солнце ежедневно даетъ видѣти себя вновь. Умчавшихся водъ занимаютъ мѣсто воды другiя… Полководецъ, воздвигнувшiй сiе зданiе, конь его, на которомъ возсѣдалъ въ день побоища, громкiе его подвиги… куда дѣвались? кто заступилъ мѣсто оныхъ?... Увы! Памятники славы человѣческой суть: развалины, тернiе, волчцы».

[4] Друзья герои человѣковъ.

И. И. Дмитрiевъ, въ рукописи 1790-хъ годовъ, предлагалъ вмѣсто этого: Герои други человѣковъ, такъ же какъ и во 2-й строфѣ слово вращенье вмѣсто обратность.

[5] Богоподобныхъ слабыхъ смертныхъ.

Въ изданiи 1808 г. слабымъ смертнымъ; но рукой поэта поправлено такъ, какъ напечатано нами, чтò согласно и съ рукописями и съ прежними печатными текстами.

[6] Внутри онъ сердца не приверженъ.

«Сiе относится къ свойствамъ кн. Репнина, тогда таковыми показующимся, когда онъ былъ Потемкинымъ содержимъ не въ великомъ уваженiи; но послѣ, въ первыхъ дняхъ царствованiя императора Павла, явился онъ совсѣмъ другихъ свойствъ, т. е. обыкновеннымъ царедворцемъ» (Об. Д.; см. тамъ продолженiе этого примѣчанiя, сюда не относящееся).

[7] Разбилъ Юсуфа за Дунаемъ.

Это было послѣднее сраженiе въ тогдашнюю войну. Юсуфъ-паша — тотъ самый, который прославился своими побѣдами надъ Австрiйцами въ Баннатѣ.