XV. ЛАШМАНЫ И ДУБЪ[1].
______
Претолстый, страшный Дубъ на множествѣ саняхъ
И лошадяхъ
Везли ко пристани Лашманы.
// С. 555
Но какъ спускалися они подъ-часъ и въ ямы;
То трудно было имъ изъ ямъ тѣхъ выѣзжать, 5.
// С. 556
А надобно, чтобъ дружна сила
На высоту одна его бы вывозила.
А какъ премножество людей
И лошадей
На это согласить не скоро можно, 10.
То Дубу стать тутъ было должно.
Сталъ. Дергъ коня, дергъ, — нѣтъ. — И такъ ужъ богомолъ
Какой-то изо всѣхъ Лашмановъ волхвъ, иль дока
Сыскался и сказалъ: Ни съ мѣста! знать, съ урока[2];
Дай пошепчу; а вы, какъ я мигну лишь глазомъ, 15.
Прильнувъ всей силою къ гужамъ,
Ударьте по конямъ,
И вскрикните всѣ разомъ.
Они такъ сдѣлали, — и Дубъ пошелъ.
Когда и царства кругъ (а въ немъ и разны части) 20.
Хотятъ, чтобы блаженствъ къ одной мѣтѣ бѣжалъ,
Не худо, маньемъ вышней власти
Одинъ чтобъ дока управлялъ.
_____
[1] Первоначальная рукопись на оборотѣ черноваго письма къ Каченовскому, писанному въ 1806 году (см. Томъ I, стр. 536): къ этому же времени относится, вѣроятно, и сочиненіе притчи. Представленная въ ней картина принадлежитъ къ воспоминаніямъ изъ жизни Державина на Волгѣ. «Лашманы», объясняетъ онъ въ примѣчаніи, «работники, опредѣленные къ вывозу корабельныхъ лѣсовъ». По академич. Словарю, это — государственные крестьяне низовыхъ губерній, заготовляющіе дубъ для постройки кораблей. Г. Даль въ своемъ Словарѣ прибавляетъ: «б. ч. Татары, и они свободны отъ солдатства и др. повинностей». Дѣло въ томъ, что по указу Петра Великаго 26 февраля 1719 года назначены для работъ по заготовленію корабельныхъ лѣсовъ служилые мурзы и Татары въ тогдашнихъ казанской, нижегородской и воронежской губерніяхъ, а въ 1722 году этой повинности подвергнуты также тамошніе Мордва и Чуваши. «Тягостное изнуреніе и бѣдность отъ употребленія по тѣмъ работамъ, которыя соединены съ потеряніемъ и поврежденіемъ людей и лошадей при подъемѣ на сани и при спускѣ деревьевъ» (Полн. Собр. Зак. т. ХХІV, № 17.772) нѣсколько разъ побуждало этихъ работниковъ домогаться освобожденія отъ платежа податей и отъ другихъ повинностей. Наконецъ, при императорѣ Александрѣ I, въ 1817 году, состоялось особое положеніе о Лашманахъ (П. С. 3. т. XXXIV, № 27.023), которымъ они дѣйствительно освобождены отъ обязанности поставлять рекрутъ. Число ихъ до того времени простиралось свыше 943.000 душъ; тогда же положено было удержать изъ этого числа для означенныхъ работъ только 120.000. При этомъ случаѣ въ законодательствѣ въ первый разъ употреблено было названіе Лашманы, которое однакожъ, какъ видно изъ настоящей притчи, давно уже извѣстно было во вседневномъ быту. Въ 1860 г., по поводу уничтоженія крѣпостнаго права и замѣны обязательнаго труда добровольнымъ, лашманы освобождены отъ лежавшей на нихъ повинности и перечислены въ общій разрядъ государственныхъ крестьянъ. Названіе лашманъ производятъ съ нѣмецкаго, отъ провинціальнаго, употребляемаго въ кораблестроеніи слова Lasche, надрубъ дерева, и Mann, человѣкъ (Кеппенъ, Ueber die Vertheilung der Bewohner Russlands nach Ständen, въ Mém. de l’Acad. VI série, sc. polit. etc., t. VII, стр. 412).
Впослѣдствіи Державинъ, желая еще рѣзче выставить трудность придать согласное движеніе разнороднымъ силамъ, присоединилъ къ лошадямъ быковъ, такъ что второй стихъ получилъ форму: «Быкахъ и лошадяхъ»; но по неоконченности этой второй редакціи, мы не могли ею воспользоваться. Содержаніемъ своимъ эта притча явно указываетъ на какой-то разладъ въ государственной администраціи и напоминаетъ басню Крылова Лебедъ, щука и ракъ, у которой однакожъ выводъ другой.
[2] Урокъ, — «у суевѣровъ: припадокъ, которому будто бы подвергается тотъ, на кого посмотритъ кто-нибудь завистливыми глазами или похвалитъ не отъ доброжелательства» (Акад. Словарь).