Фонари

[1]        На основаніи рукописей, можно полагать, что эта басня написана въ 1796 или не позже 1798 года. Основная мысль ея высказана уже въ одѣ Аѳинейскому витязю (Томъ I, стр. 772):

         Тогда Кулибинскій фонарь,

         Что свѣтелъ издали, близъ теменъ,

         Былъ не во всѣхъ мѣстахъ потребенъ.

         Отношеніе басни къ этимъ стихамъ становится еще виднѣе изъ помѣщенныхъ при нихъ примѣчаній самого Державина (см. тамъ же).

         Басня эта сохранилась въ нѣсколькихъ спискахъ, и мы затруднялись, который изъ нихъ выбрать для текста. Она напечатана здѣсь по средней редакціи; первоначальная же и позднѣйшая помѣщены нами въ варіантахъ.

[2]        Одинъ Кулибинскій, — а съ нимъ другому,

         Худому, старому, бумажному, простому,

         Точь въ точъ такому.

[3]        Смотри: по улицамъ ночною какъ порою

         Златою полосою.

         Отъ крылецъ, отъ каретъ, отъ шлюпокъ на рѣкѣ.

[4]        По словамъ Державина (Томъ I, стр. 773), Кулибинскій фонарь «производитъ чрезвычайный свѣтъ вдали горизонтальною полосою; но чѣмъ ближе подходишь, свѣтъ уменьшается и наконецъ у самаго фонаря совсѣмъ темно». Въ такомъ фонарѣ свѣчка стоитъ передъ вогнутымъ кругомъ, сдѣланнымъ изъ множества зеркальныхъ стеклышекъ, такъ что свѣтъ огня, отражаясь въ нихъ, увеличивается во столько разъ, сколько этихъ кусочковъ.

         Что касается до заключенія басни, то надобно припомнить, что въ объясненіяхъ къ названной одѣ Державинъ указываетъ на генералъ-прокурора графа Самойлова, племянника Потемкина, какъ на вельможу, который вдали гремитъ своимъ умомъ; но «коль скоро короче его узнаешь, то увидишь, что онъ ничего собственнаго не имѣетъ, а умъ его и таланты заимствуются отъ окружающихъ его людей, т. е. секретарей».

         Въ послѣдней редакціи, относящейся едвали не къ 1814 году, въ заключеніи басни поставлено президентъ вм. господинъ, вѣроятно на счетъ графа Н. И. Салтыкова, который въ отсутствіи императора предсѣдательствовалъ въ государственномъ совѣтѣ.

[5]        И даже у дворца всю площадь освѣщаю.

[6]  Моя передъ тобой ничто величина:

    Сіяніемъ вдали ты царь,

    Великолѣпіемъ, сіяніемъ вельможа;

    Твоя передъ моей красна, велика рожа.

    Но пусть кто придетъ вблизь и насъ посмотритъ такъ,

     Чтобъ видны были впрямь ему:

    Во мнѣ нашелъ бы свѣтъ, въ тебѣ же тму;

             То есть, что ты — дуракъ (Первонач. редакц.).

    — Я въ красотѣ тебѣ, въ величьи уступаю:

    Ты царь сіяніемъ вдали передо мной;

            Но лишь въ бездѣлицѣ одной

                Есть разница межъ нами:

    Пусть ближе подойдетъ изъ насъ кто къ одному, —

    Во мнѣ увидитъ свѣтъ, въ тебѣ увидитъ тму.

    Окружныхъ мелкихъ стеклъ ты свѣтлъ лишь лоскутками.

    Иной и президентъ уменъ секретарями (Позднѣйшая редакція).