<Любителю художеств // Сочинения Державина: [в 9 т.] / с объясн. примеч. [и предисл.] Я. Грота. — СПб.: изд. Имп. Акад. Наук: в тип. Имп. Акад. Наук, 1864—1883. Т. 1: Стихотворения, ч. 1: [1770—1776 гг.]: с рис., найденными в рукописях, с портр. и снимками. — 1864. С. 362—373>
LV. Любителю художествЪ[1].
1791.
Сойди, любезная Эратаа,
Съ горы зеленой, двухолмистой,
// 362
Въ одеждѣ бѣлой, серебристой,
Украшенна вѣнцомъ и поясомъ изъ злата,
Съ твоею арфой сладкогласной! —
Сойди, утѣхъ соборъ,
И брось къ намъ нѣжно-страстныйб
Съ улыбкою твой взоръ,
// 363
И царствуй вѣчно въ домѣ семъ
На берегахъ Невы прекрасныхъ!
Любителю наукъ изящныхъ
Мы пѣснь съ тобою воспоемъ:
// 364
«Небеса, внемлите
Чистый сердца жаръ
И съ высотъ пошлите
Пѣсенъ сладкiй даръ.
О мольба прилежна!
Какъ роса, взнесись:
Къ намъ ты, Муза нѣжна,
Какъ зефиръ, спустись»!
Какъ легкая серна[2]
Изъ дола въ долъ, съ холма на холмъ
Перебѣгаетъ;
Какъ бѣлый голубокъ, она
То внизъ, то вверхъ, подъ облачкомъ
Перелетаетъ;
Съ небесныхъ свѣтлыхъ горъ дорогу голубуюв
// 365
Ко мнѣ въ минуту перешла
И арфу золотую
Съ собою принесла;
Рѣзвилась вкругъ меня, ласкалася, смотрѣла
И, будто вѣтерочекъ, сѣла
На лонѣ у меня.
Тутъ вдругъ, веселый видъ на важный премѣня,
Небеснымъ жаромъ воспылала,
На арфѣ заиграла,
Ея бѣло-румяны персты
По звучнымъ бѣгаютъ струнамъ;
Взоръ черноогненный, отверзтый,
Какъ молнiя вослѣдъ громамъ,
Блистаетъ, жжетъ и поражаетъ
Всю внутренность души моей;
Томитъ, мертвитъ и оживляетъ
Меня прiятностью своей.
«Боги взоръ свой отвращаютъ
Отъ нелюбящаго Музъ,
Фурiи ему влагаютъ
Въ сердцѣ черство грубый вкусъ,
Жажду злата и сребра:
Врагъ онъ общаго добра!
«Ни слеза вдовицъ не тронетъ,
Ни сиротъ несчастныхъ стонъг:
Пусть въ кровид вселенна тонетъ,
Былъ бы счастливъ только онъ;
Больше бъ собралъ серебра:
Врагъ онъ общаго добра!
// 366
«Напротивъ того, взираютъ
Боги на любимца Музъ;
Сердце нѣжное влагаютъ
И изящный нѣжный вкусъе;
Всѣмъ душа его щедра:
Другъ онъ общаго добра!
«Отираетъ токи слезны,
Унимаетъ скорбный стонъ;
Сиротамъ отецъ любезный,
Покровитель Музамъ онъ;
Всѣмъ душа его щедра:
Другъ онъ общаго добра»! —
О день, о день благопрiятный!
Несутся вѣтромъ голосаж,
Курятся крины ароматны,
Склонились долу небесаз.
Лазурны тучии, краезлаты[3],
Блистающи рубиномъ сквозь,
Какъ испещренный флотъ богатый,
// 367
Стремятся по эѳиру вкось;
И, плавая туда,
Сюда,
Спускаются предъ нами[4].
На нихъ сидитъ небесныхъ Музъ соборъi,
Вкругъ Генiевъ крылатыхъ хоръ, —
Летятъ, вслѣдъ тянутся цѣпямик,
Какъ бы весной
Разноперистыхъ птичекъ рой
Вьетъ воздухъ за собоюл
Кристальною струею
И провождаетъ къ намъ дѣвъ горнихъ красный[5] ликъ!
Я слышу вдалекѣ тамъ рѣзкiй трубный зыкъ;
Тамъ бубновъ громъ,
Тамъ стонъ
Волторнъ
Созвучно въ воздухъ ударяетъ;
Тамъ гласъ свирелей
И звонкихъ трелей
Сквозь ихъ изрѣдка пробѣгаетъ,
Какъ соловьиный свистъ сквозь шумъ падущихъ водъ.
// 368
Отъ звука разныхъ голосовъ,
Встрѣчающихъ полубоговъ
На землю сходъ,
По рощамъ эхо какъ хохочетъ,
По мрачнымъ, горнымъ дебрямъ ропчетъ[6],
И гулъ глухой въ глуши гудетъм.
Я слышун, сонмъ небесныхъ дѣвъ поетъ:
«Науки смертныхъ просвѣщаютъ,
Питаютъ, облегчаютъ трудъ;
Художества ихъ украшаютъ
И къ вѣчной славѣ ихъ ведутъ.
Благополучны тѣ народы,
Которы красотамъ природы
Искусствомъ могутъ подражать,
Какъ пчелы медъ съ цвѣтовъ сбирать!
Блаженъ тотъ мужъ, блаженъ стократно,
Кто покровительствуетъ имъ!
Вознаградятъ его обратно
Онѣ безсмертiемъ своимъ». —
Наполнилъ грудь восторгъ священный,
Благоговѣйный обнялъ страхъ,
Прiятный ужасъ потаенный
Течетъ во всѣхъ моихъ костяхъ;
Въ весельи сердце утопаетъ,
// 369
Какъ будто бога ощущаетъ,
Присутствующаго со мнойо.
Я вижу, вижу Аполлона
Въ тотъ мигъ, какъ онъ сразилъп Тифона
Божественной своей стрѣлой:
Зубчата молнiя сверкаетъ,
Звенитъ въ рукѣ священныйр лукъ;
Ужасная змѣя зiяет
И вмигъ свой испущаетъс духъ,
Чешуйчатымъ хвостомъ песокъ перегребая
И черну кровь ручьемъ изъ раны испуская.
Я зрю сiе, и вмигъ себѣ представить могъ,
Что такъ невѣжество сражаетъ свѣта богъ.
Полкъ блѣдныхъ тѣней окружаетъ
И ужасаетъ духъ того,
Кто кровью руки умываетъ
Для властолюбья своего;
И черный змѣй то сердце гложетъ,
Въ комъ зависть, злость и лесть живетът,
И кто своимъ добромъ жить можетъ,
Но для богатства мзду беретъ.
Порокъ спокоенъ не бываетъ;
Нравъ варварскiй его мятетъ,
Наукъ, художествъ не ласкаетъ
И свѣта свѣтъ ему не льетъ.
// 370
Какъ звѣрь, онъ ищетъ мѣста темна;
Какъ змѣй, онъ ползая шипитъ;
Душа, коварствомъ напоеннау,
Глазами прямо не глядитъ.
«Черные мраки,
Злые призраки
Ужасныхъ страстей[7]!
Бѣгите изъ града,
Сокройтесь въ дно ада
Отъ нашихъ вы дней!
Свѣта перуны,
Лирныя струны,
Минервинъ эгидъ!
Сыпьте въ злость стрѣлы:
Брань за предѣлы
Отъ насъ да бѣжитъ»! —
Какъ солнце гонитъ нощи мракъф,
И отъ его червлена злата
Румянится природы зракъ,
Веселорѣзвая Эратах!
Ты ходишь по лугамъ зеленымъ,
И рвешь тогда себѣ цвѣты,
Свободнымъ духомъ, восхищеннымъ,
// 371
Поешь свои утѣхи тыц;
Вослѣдъ тебѣ забавъ соборъ,
Пѣвицъ прiятныхъ хоръ,
Наяды пляшутъ и Фауны:
Составь же ты, прелестно божествоч,
И намъ теперя торжество,
Да сладкогласной лиры струныш,
Твоею движимы рукой,
Возбудятъ всѣхъ ко пляскамъ предъ тобойщ!
«Радостно, весело въ день сей
Вмѣстѣ сбирайтесяъ, други!
Бросьте свои недосуги,
Скачите, пляшите смѣлѣй!
Бейте въ ладоши руками,
Щелкайте громко перстами,
Черны глаза поводите,
Станомъ вы всѣ говорите!
Фертикомъ руки вы въ бокиы,
Делайте легкiе скоки,
Чоботъ о чоботъ стучите,
Съ наступью смѣлой свищите[8],
// 372
Молвьте спасибо душею
Мужу томуь, что снисходитъ
Лаской, любовью своею,
Всѣмъ намъ веселье находитъ.
Здравствуй же, Музъ днесь любительѣ!
Здравствуй, ихъ всѣхъ покровитель»э!
а Сойди, сойди, любезная Эрата (1791).
б Брось съ нѣжно-страстной
Улыбкой намъ твой взоръ.
в Съ небесныхъ горъ дорогу голубую.
(Между небесныхъ и горъ вставлено Дмитрiевымъ свѣтлыхъ).
г На сиротскiй его стонъ.
(Этотъ стихъ исправленъ Дмитрiевымъ).
д Пусть въ бѣдахъ (1791)… Пусть въ слезахъ (1798)…
е И изящный ему вкусъ (1791 и 1798).
ж Раздайтесь, наши голоса (1791).
з Склонились, вижу, небеса.
и И тучи сини, краезлаты.
i На нихъ сидитъ прекрасныхъ Музъ соборъ.
к За ними вслѣдъ летитъ полками.
л Вьетъ воздухъ за собой
Кристальною струей
И провождаетъ дѣвъ къ намъ горнихъ ликъ.
м … реветъ (1791 и 1798).
н Межъ тѣмъ я слышу… (1791).
о Въ присутствiи теперь со мной.
п … разитъ…
р … спущенный (1791 и 1798).
с … испускаетъ духъ,
… въ пескѣ лишь изгибаетъ,
И черна кровь речьемъ изъ раны истекаетъ.
Я зрю, и то себѣ тотчасъ представить могъ (1791).
т … зависть, месть и злость… (1791).
— зависть, злость и месть… (1798).
ν … покровенна (1791)… коварству покорена (1798).
ф Какъ прогоняетъ солнце нощи мракъ 91791).
(Исправленiе стиха принадлежитъ Дмитрiеву).
х Веселая и рѣзвая… (1791 и 1798).
ц Поешь и водишь хороводы ты (1791).
(Дмитрiевъ предлагалъ: «Поешь и зришь утѣхи ты»).
ч Составъ, составъ, прелестно божество,
И наше днесь ты торжество.
ш Да сладкогласны твои струны.
(Исправлено Дмитрiевымъ).
щ Возбудятъ въ праздникъ сей всѣхъ къ пляскѣ предъ тобой.
ъ Сбирайтеся вмѣстѣ.
Забудьте всѣ недосуги (1791 и 1798).
ы Фертомъ бѣлы руки въ боки.
ь Дому тому… (1791).
ѣ Игръ кто невинныхъ любитель.
э Здравъ будь ввѣкъ, Музъ покровитель (1791).
— Здравствуй, здравствуй, ихъ покровитель (1798).
// 373
[1] Графу Александру Сергѣевичу Строганову на день рожденiя его. Онъ родился 3 января 1733 года, умеръ 27 сентября 1811. Начавъ свое поприще при Елисаветѣ Петровнѣ, онъ въ ея же цраствованiе получилъ въ Вѣнѣ титло графа имперiи, а въ 1798 г. императоръ Павелъ I возвелъ его въ русское графство. По своему благородному, открытому и веселому характеру Строгановъ оставался непричастенъ партiямъ и, пользуясь постояннымъ довѣрiемъ Екатерины II, служилъ часто посредникомъ между ею и великимъ княземъ, сыномъ ея*. Вскорѣ по вступленiи ея на престолъ онъ сдѣлался камергеромъ, потомъ членомъ колллегiи иностранныхъ дѣлъ и наконецъ сенаторомъ. Императоръ Павелъ въ началѣ 1800 г. назначилъ его президентомъ академiи художествъ. Эта должность соотвѣтствовала извѣстной его любви къ искусствамъ и наукамъ. Подобно Шувалову онъ заслужилъ названiе русскаго мецената. Державинъ былъ въ числѣ писателей, посѣщавшихъ открытый для всѣхъ домъ его. Зданiе, гдѣ онъ жилъ, одно изъ произведенiй знаменитаго Растрелли (близъ Полицейскаго моста), украшенное картинною галереей, до сихъ поръ сохраняетъ память гостепрiимнаго вельможи, любившаго соединять вокругъ себя лучшихъ представителей русскаго образованiя. Всѣмъ извѣстно также загородное мѣсто, отмѣченное его именемъ и воспѣтое Гнѣдичемъ въ идиллiи Рыбаки. Проводя лѣто вмѣстѣ съ дворомъ обыкновенно въ Царскомъ Селѣ, гр. А. С. Строгановъ всегда прiѣзжалъ однакожъ по воскресеньямъ на свою любимую дачу. Съ садомъ ея связывается одно воспоминанiе, столько же характеризующее любовь этого вельможи къ просвѣщенiю, какъ и степень образованности современной ему русской публики. Въ саду устроена была библiотека. Всѣ посѣтители сада имѣли право ею пользоваться. Въ первый же день графу доносятъ, что не возвращено нѣсколько томовъ. Добродушный хозяинъ приписалъ это тому, что многiе, не успѣвъ прочитать книгъ, взяли ихъ съ собой для прочтенiя на домъ. Въ другiе дни недочетъ оказался еще болѣе; къ концу лѣта недоставало многихъ сотенъ книгъ. Тогда графъ закрылъ свою библiотеку (Памяти графа А. С. Строганова, состав. Н. Колмаковъ. Спб., 1844).
А. С. Строгановъ былъ женатъ два раза: въ первомъ бракѣ, на единственной дочери государственнаго канцлера, графинѣ Аннѣ Михайловнѣ Воронцовой, которая вскорѣ умерла; во второмъ — на княжнѣ Трубецкой. Для свѣдѣнiй о гр. Строгановѣ, сверхъ приведенной брошюры, см. статью П. А. Плетнева въ Современникѣ 1843 г., т. XXXI. Въ Словарѣ достоп. людей Бантышъ-Каменскаго, къ сожалѣнiю, нѣтъ его бiографiи. Въ Новыхъ ежемѣсячныхъ сочиненiяхъ за августъ 1791 г. (ч. LXII), слѣдовательно вскорѣ послѣ появленiя стиховъ Державина, напечатано Письмо къ гр. Строганову, въ стихахъ же, подписанное Д. Х. (Дм. Хвостовъ?). Сверхъ того, въ этомэ же изданiи за январь 1788 г. (ч. XIX) можно найти посвященное ему французское четырехстишiе графа Сегюра.
Дружескiя отношенiя Державина къ Строганову впослѣдствiи измѣнились; въ то время, когда Державинъ былъ министромъ юстицiи (1803 г.), между ними произошелъ совершенный разладъ вслѣдствiе бывшаго въ сенатѣ разногласiя по поводу мнѣнiя гр. Потоцкаго о правахъ дворянства. Поэтому Державинъ очень неблагопрiятно отозвался о Строгановѣ какъ въ своихъ Объясненiяхъ, такъ и въ Запискахъ (Русск. Бес., стр. 352, 428 и 467).
Эта пьеса была напечатана сперва отдѣльно, потомъ въ февральской книжкѣ Московскаго журнала 1791 г. (ч. I, стр. 137), подъ заглавiемъ: Новый годъ, пѣснь дому любящему науки и художества; въ концѣ, вмѣсто подписи имени, были три звѣздочки. Въ изданiи 1798 г. она помѣщена, стр. 196, съ незначительными измѣненiями и получила названiе Пѣснь любителю художествъ, при чемъ въ выноскѣ объясненъ поводъ къ ея сочиненiю и замѣчено: «Музыка Бортнянскаго». Въ изданiи 1808 г. см. ч. I, XXVIII.
Призванiе Музы въ началѣ пьесы напоминаетъ такой же прiемъ въ одахъ: Рѣшемыслу (подъ 1783 г.), Памятникъ герою (подъ 1791) и Къ Каллiопѣ (подъ 1792); но въ остальномъ составѣ своемъ настоящее стихотворенiе представляется, напротивъ, совершенно своеобразнымъ. Оно раздѣляется на 12 отдѣловъ, изъ которыхъ одни назначены для пѣнiя, а другiе для речитатива. Въ Московскомъ журналѣ первые были отмѣчены надписями: Арiя и Хоръ, послѣднiе же оставлены безъ надписей. Въ позднѣйшихъ редакцiяхъ нѣтъ уже этого обозначенiя, но мы сочли нелишнимъ отличить куплеты, назначенные для пѣнiя, начальными буквами А. и Х.
* Таково семейное преданiе въ родѣ Строгановыхъ. Оно должно быть принято въ соображенiе при повѣркѣ того, что говорится о гр. Строгановкѣ въ Запискахъ Порошина, стр. 17, 47, 133, 146 и пр., въ Mem. of the pr. Dashkaw, т. I, стр. 52, и въ другихъ современныхъ источникахъ. О первомъ бракѣ его см. Mém. De Cath. II, стр. 309. Выше на стр. 245 (примѣч. 3 къ одѣ На Счастiе) приведено свидѣтельство Державина, что комедiя Обольщенный написана императрицею на графа Строганова. Прибавимъ здѣсь, что по многимъ выраженiямъ комедiи о расточительности Радотова и о безпрестанно бывавшихъ у него гостяхъ можно полагать, что сочинительница подъ этимъ лицомъ дѣйствительно разумѣла графа А. С. Строганова.
[2] Какъ легкая серна.
Въ рукописи 1790 годовъ: сернà.
[3] … краезлаты.
По поводу этого эпитета И. И. Дмитрiевъ, который незадолго передъ тѣмъ познакомился съ Державинымъ, разсказываетъ въ своихъ Запискахъ (Москвит. 1842, № 1, стр. 153): «Вездѣ и непрестанно вниманiе его было обращено къ поэзiи. Часто я заставалъ его стоявшимъ неподвижно противъ окна и устремившимъ глаза свои къ небу. Что вы задумались? однажды спросилъ я. «Любуюсь вечерними облаками», отвѣчалъ онъ. И чрезъ нѣкоторое время послѣ того вышли стихи Къ дому любящему ученiе, въ которыхъ онъ впервые назвалъ облака краезлатными».
[4] Спускаются предъ нами.
Дмитрiевъ, въ рукописи 1790-хъ годовъ, предлагалъ соединить этотъ стихъ въ одинъ съ двумя предыдущими, такимъ образомъ:
И плывъ туда сюда, спускаются предъ нами.
[5] … къ намъ дѣвъ горнихъ красный ликъ.
Окончательная перестановка словъ въ этомъ стихѣ принадлежитъ Дмитрiеву, но онъ къ слову ликъ предлагалъ эпитетъ нѣжный.
[6] И гулъ глухой въ глуши гудетъ.
Капнистъ въ своихъ примѣчанiяхъ на изданiе 1798 г. обратилъ вниманiе Державина на сопоставленiе словъ глухой и въ глуши и на форму глагола ропчетъ, противъ котораго поставилъ вопросъ: «Что это»?
[7] Ужасныхъ страстей.
Намѣсто ужасныхъ Дмитрiевъ, для правильности размѣра, предлагалъ подлыхъ или мерзкихъ.
[8] Съ наступью смѣлой свищите.
Ссылаясь на этотъ стихъ, Капнистъ замѣтилъ: «Отъ сего, кажется, ломаются стихи».