СLХХХIII. НА РИѲМОПЛЕТА[1].
_____
Видалъ ли, риѳмоплетъ, на рынкѣ ты блины
Изъ гречневой муки, холодные, сухіе,
Безъ соли, безъ дрождей, безъ масла спечены,
И словомъ, черствые и жесткіе такіе,
Что въ горло могутъ быть пестомъ лишь втолчены?
Не трудно ль — разсуди — блины такіе кушать,
Не казнь ли смертная за тяжкіе грѣхи?
Вотъ такъ-то, риѳмоплетъ, легко читать и слушать
Увы! твои стихи[2].
_____
// С. 498
[1] Изъ рукописей 1790-хъ годовъ и Части VII. Не трудно угадать, на кого мѣтятъ какъ эта эпиграмма, такъ и слѣдующія три. Варіантъ а подъ первою изъ нихъ могъ бы, правда, указывать на Хераскова, такъ какъ никто другой не былъ такъ плодовитъ; но изъ надписи подъ № СѴІІ (стр. 412) видно, да и по другимъ фактамъ извѣстно, что Державинъ, хотя и сознавалъ въ Херасковѣ недостатки (см. стр. 337), однакожъ раздѣлялъ общее о немъ мнѣніе. Писатели, о которыхъ онъ въ разныхъ случаяхъ отзывался враждебно, были: Н. Эминъ (Т. I, стр. 271, Т. II, 232, и Т. III, стр. 369), Николевъ (см. выше стр. 362), гр. Хвостовъ (стр. 439) и Струйскій (стр. 497). Естественно, что эти эпиграммы относятся то къ одному, то къ другому изъ нихъ же, тѣмъ болѣе что тутъ встрѣчаются и выраженія, которыя поэтъ прежде или послѣ прилагалъ къ нимъ; такъ Николевъ былъ названъ куликомъ, поэзія Струйскаго сравнена съ болотомъ, а стихи гр. Хвостова съ скрипящею телѣгой.
[2] Въ тринадцати частяхъ, увы! твои стихи.