Ода на порицание

 

 

ОДЫ, ПЕРЕВЕДЕННЫЯ И СОЧИНЕННЬІЯ
ПРИ ГОРѢ ЧИТАЛАГАѢ

1774 года.

_____

 

II. ОДА НА ПОРИЦАНІЕ[26].

1.

Какое привидѣніе, какое страшилище непрестанно меня преслѣдуетъ! Оно убѣжало отъ рубежа царства тѣней, и взоръ его грозитъ погубленіемъ. Рѣки горести и желчи текутъ изъ оскорбительнаго[27] рта сего блѣднаго и свирѣпаго чудовища. Оно не имѣетъ другія плоти, кромѣ лжи, обмана, клеветы, лести и вѣроломства.

2.

Я познаю тебя по подлымъ изворотамъ лица твоего, варварское порожденіе зависти! Я познаю тебя по неутолимой никогда алчбѣ безстыдства и предательства твоего, по зміямъ твоимъ и скорпіямъ[28], воздоеннымъ твоею лютостію, по покрывалу твоему,

// С. 278

 

по ложному гласу трубы твоей. сему твоему орудію недоброхотства!

3.

Между тѣмъ какъ угасшій фіялъ[29] мрачнаго твоего подожженія раздуваешь ты вновь и отрясаешь его близъ престоловъ, то въ куреніи семъ исчезаютъ оные. Уже къ облежимымъ къ нимъ тобою не доходятъ болѣе жалобы невинности, коея были они покровители. Тотчасъ сами они становятся тебѣ въ порокахъ сопреступниками, тебѣ служатъ и угнетаютъ все, чтὸ только гонитъ твоя ненависть.

4.

Личиною притворства[30] прикрываешь ты свое сквернообразіе. Продерзость скареднаго твоего языка возстаетъ даже на самихъ государей. Съ ужаснымъ ревомъ во всѣхъ чертогахъ царскихъ слышно рыканіе твоей наказанія достойной зависти[31]. Ты есть единственная душа придворныхъ[32], преобращающая смѣющіеся ихъ дни въ печальныя нощи.

5.

Итакъ наполненный твоими поношеніями быстротекущій слухъ заражаетъ своею лютостію всю вселенную. Европа, жадная къ новостямъ, глотаетъ дымъ, изрыгаемый твоимъ ядовитымъ дыханіемъ. Вверженная тобою въ заблужденіе, почитаетъ она прорицалище лжи за излагателя правды.

6.

Ржа твоя обыкновенно пристаетъ болѣе къ именамъ славою

// С. 290

 

великимъ. Сіяніе ихъ вящшей красоты неудобосносно[33] твоимъ мрачнымъ взорамъ. Демонъ ужаса, которымъ ты одержима, очерняетъ Цесареву славу у Никомеда и не щадитъ Сципіона. Ты изгоняешь Велисарія въ бѣдность и преобращаешь его лавры своимъ волшебствомъ въ глазахъ народа въ терніе.

7.

Гдѣ были великія заслуги, на которыхъ ты когда не зіяла? Не гонишь ты Терсита, но Ахиллеса заглушаетъ твой ревъ. Свирѣпые твои сообщники вооружалися въ Греціи острацизмомъ, истребити всѣхъ героевъ[34]. Великіе только люди суть твоя жертва, и еще дымится кровь оныхъ на темныхъ алтаряхъ твоихъ, пролитая твоими беззаконіями.

8.

Въ безумномъ упіеніи твоемъ Люксембургъ былъ обвиненъ чарованіемъ. Евгеній въ младости своей носилъ знаки зубовъ твоихъ. Колбертъ, сей достопочтенный мужъ совѣта, и теперъ еще стыдитъ тѣмъ Францію, чѣмъ ты его поклепала. Тобою даже статуя великаго Людовика въ минуту послѣ его смерти была обезчещена.

9.

Кинжалъ твой, прободая честь, возставляетъ бранниковъ[35]. Болѣе нежели одинъ приводецъ[36] за побѣды свои обязанъ соперника своего славѣ. Преодолѣя всѣ препятствія, по многимъ дивамъ имя его наконецъ будетъ яду твоему противный ядъ. Но какъ ты ни на кого болѣе не преогорченна, лишь на людей великихъ, то въ твоемъ мракѣ чрезмѣрное ихъ сіяніе ослѣпляетъ паче глаза смертныхъ.

// С. 280

 

10.

Потому, претерпѣвъ твою лютость, не боюся я болѣе твоихъ намущеній, для того, что пускаемыя тобою стрѣлы всегда попадаютъ въ добродѣтель. Напрасно ставить противъ тебя споны[37]: сама Минерва, вооруженная Медузой, не могла обратить тебя въ камень. Одно благодѣяніе времени откроетъ твою злость и оправдаетъ насъ передъ свѣтомъ.

11.

Вы же, которыхъ чудовище сіе воскормило и воспитало, излившіе пагубными языками своими злость его, соустроевайте свой хулительный гласъ, органъ подлѣйшаго обмана, тонкимъ клеветамъ его, возмущайте паче, ежели можете, и всѣ бездны моря: ничто не разрушитъ глубокаго моего покою.

12.

Между тѣмъ какъ въ прекрасныхъ вертоградахъ нашихъ, съ цвѣтовъ перелетая на цвѣты, для своего нектару собираетъ пчела сладость, то въ то же время безплодный рой шерстневъ[38], для собиранія своего яду, высасываетъ со вредныхъ травъ горесть[39]. Когда къ трудолюбивому царству пчелъ припалзываютъ ненавистные шерстни, тотда царица оныхъ взвивается къ облакамъ.

13.

Всегда полезная невинность, тако счастливая и спокойная, довольная своею судьбиною, трудится для блага человѣческаго рода и видитъ въ варварскихъ рукахъ твоихъ остріе желѣза, подстрекаемое до послѣдняго слѣда разрушить новые памятники поставленные премудростію и блаженствомъ.

14.

Стократно видѣлъ я, что твои неблагодарныя руки, дабы тѣмъ болѣе повредить живущихъ, ласкаютъ умершихъ. Пороки твои

// С. 281

 

обитаютъ въ нощи, ибо ты отвращаешься дня, который ихъ изобличить можетъ, — подобно печальнымъ вранамъ, кои на кладбищахъ мертвыхъ собираются въ кипарисныхъ дебряхъ и своимъ крикомъ пужаютъ тѣней.

15.

Ядовитая гидра! ты, которой угрызеніе зміино жалитъ для общаго добра рожденнаго принца, о дикій, кровожаждущій тигръ! я отказываюсь труда, не заслуживающаго благодарности[40], умягчить твои свирѣпые нравы: прежде Аравитянинъ, подъ горящимъ поясомъ, укротитъ всѣхъ африканскихъ чудовищъ.

16.

Будь кто соревнитель Виргиліевъ и царствуй на горѣ двухолмистой, но Зоилъ тебя перехулитъ и сопхнетъ со Геликона. Дерзостный орелъ, вознесшій свое пареніе до чертоговъ божества свѣта, понижаетъ свой полетъ и скоро преобращенъ будетъ въ хищную, или трупы жрущую птицу.

17.

Между тѣмъ какъ разгорячившееся отъ яду порицанія сердце занимается объ ономъ слагать стихи, безчеститъ оно свой даръ и божественное согласіе своея пѣсни. Да не употребимъ во зло нашего восторга; желчь порицанія отравляетъ источникъ Иппокрены. Я предпочитаю краснорѣчію своему мудрое и добродѣтельное Бернардово молчаніе, который опѣвалъ божество любви.

18.

Тако стоитъ безъ утѣшенія Наяда, когда возмятутъ бунтующіе вихри тихія ея воды, изъ нѣдръ глубокаго ея жилища подымаются камни, песокъ мѣшается съ волною и помрачаетъ кристаловидныя ея струи. Но ежели наступитъ тишина, источникъ становится прозраченъ, бѣжитъ свѣтло въ тихое его теченіе, то уже ничто не возмущаетъ чистаго ея потоку.

// С. 282

 

19.

Подобны сему и разславленныя поношенія, между тѣмъ, какъ они еще и новы, касаются только воздуху, потомъ презираютъ ихъ, позабываютъ и пасквили[41] ихъ съѣдаются червями. Одни только справедливыя заслуги находятъ сами въ себѣ непрестанное покровительство.

20.

Напослѣдокъ возставленная истина торжествуетъ надъ заблужденіемъ. Іуліанъ находитъ противъ священнаго порицанія защитника. Ежели ненависть и ея подружіе зависть[42] лежатъ въ пыли, то безъ дальнаго предстательства, добродѣтель сама показывается собою. Мы видимъ въ почтенія достойныхъ повѣстяхъ, что лавры славы зеленѣютъ паки, которые было обезлистила[43] ненависть.

____


Историко-литературный комментарiй см. въ ст. "Оды, переведенныя и сочиненныя при горѣ Читалагаѣ"

[26]      Вѣрнѣе: На клевету ‑ «An die Verleumdung» (въ указанной нѣмецкой книжкѣ ода I).

[27]      ...«aus dem lästernden Munde».

[28]      ...«und Drachen».

[29]      Фіялъ — кубокъ; смѣшано Державинымъ съ словомъ факелъ, которое здѣсь слѣдовало употребить: «Indem du den trüben Schimmer der schwarzen Fackeln der Tisiphone wieder auffachst»...

[30]      ...«Mit der Larve der Politik»...

[31]      Фридрихъ II говоритъ о самомъ себѣ: «Mit einem schrecklichen Gebrüll schreit wider mich an allen Höfen der strafbare Hass».

[32]      Въ первоначальномъ изданіи притворныхъ ‑ опечатка: «Du wirst allein die Seele des Staatsbeamten».

[33]      «Deine zu sehr strahlende Schönheit verletzt».

[34]      …«allen Heldenmuth zu ersticken».

[35]      …«macht dass die Helden wieder aufstehen».

[36]      «Mehr als ein berühmter Heerführer»… Ср. польское dowόdca, начальникъ отряда.

[37]      т. е. препоны.

[38]      т. е. шершней, «Wespen».

[39]      читай: горечь.

[40]      «Ich entsage der undankbaren Arbeit».

[41]      …«und die Schmähschrift».

[42]      «Wenn der Hass und sein Gefolge und der Neid»…

[43]      «entblättert».