1773.
XI. НА БРАКОСОЧЕТАНІЕ ВЕЛИКАГО КНЯЗЯ ПАВЛА ПЕТРОВИЧА СЪ НАТАЛІЕЮ АЛЕКСѢЕВНОЮ[1].
_____
Въ полнощи свѣтлый югъ сіяетъ, 1.
Течетъ живѣе въ сердцѣ кровь[2],
И осень, какъ весна, вливаетъ
Натальѣ съ Павломъ въ грудь любовь.
Туманы солнцемъ озарились,
Въ зефиры бури превратились,
Разцвѣлъ при Бельтѣ Инда край.
Четѣ любящейся согласно
И самый воздухъ дышитъ страстно,
Здѣсь храмъ любви, блаженства рай.
// С. 259
Душой и мыслію вперенна 2.
Богиня въ горни небеса,
Всякъ часъ котору зритъ вселенна
Творящу смертнымъ чудеса,
Еще, еще блаженство строить,
Навѣкъ Россію успокоить,
// С. 260
Не быть чтобъ вредной ей никакъ[3]
Отъ грозна буйствомъ злобна время,
Отъ чуждаго царимой племя,
Грядетъ творить днесь сыну бракъ.
Цвѣтуща младость вслѣдъ царицѣ 3.
Спѣшитъ. Эдема садъ очесъ!
Луна и солнце по денницѣ
Коль шли бы вдругъ верху небесъ,
Мы были бъ меньше удивленны,
Чѣмъ наши души восхищенны
Сіяньемъ днесь Россій боговъ!
Краса красу тутъ предваряетъ,
Восторгъ все сердце наполняетъ,
Уста не изрекаютъ словъ!
Въ безмолвномъ, висящемъ, священномъ, 4.
Палящемъ внутрь меня огнѣ,
Въ мечтаньи сладкомъ, изступленномъ,
Небесъ се дверь разверзлась мнѣ!
Живущихъ гласы не пронзаютъ,
Ни молньи въ слухъ мой не дерзаютъ,
Ни понтъ, ни вихрь, ни лѣсъ шумѣть;
Разбросаны сіяньемъ мраки,
Притуплены существъ всѣхъ зраки:
Я зрю, нельзя чтὸ смертну зрѣть!
Въ пространствѣ бездны звѣздъ широкомъ 5.
Въ эфирной дальности высотъ,
// С. 261
Не можно гдѣ озрѣти окомъ
Горящихъ, зыблющихъ красотъ,
Въ тѣняхъ лазурныхъ быстропарныхъ,
Въ заряхъ лиловыхъ лучезарныхъ
Чудесный радужный чертогъ,
Гдѣ ждетъ судьба себѣ устава,
Неувядаема гдѣ слава,
Гдѣ свѣту свѣтъ, самъ свѣтитъ Богъ.
Тамъ въ виссъ[4] тріумфовъ облеченна, 6.
Вѣнцомъ вѣнчанная царей,
Стоитъ жена, Орломъ взнесенна
Седми обширныхъ вверхъ морей[5];
Отъ вечера до утра края
Очами царства надзирая,
Рукой въ союзѣ держитъ Льва[6],
Въ цвѣтахъ вредъ скрытый презираетъ,
Луну ногою попираетъ,
Творцу речетъ сіи слова:
«За вѣру правую, Создатель, 7.
За ревность искренну къ Тебѣ,
// С. 262
Ты былъ всегда мнѣ благъ Податель,
Отецъ въ Твоей Ты мнѣ судьбѣ!
Чрезъ все препятство и коварство
Вознесъ мое Ты въ крѣпость царство;
На западъ, сѣверъ, югъ, востокъ
Я свой предѣлъ днесь простираю,
Въ себѣ вселенну всю взираю,
Всѣхъ главъ Тобой мой выше рогъ.
«Благословенна я, что въ руку 8.
Ты далъ меня Петру держать,
Ему подобную что внуку
Судилъ Тебя изображать.
Тобой герой младой мнѣ спѣетъ,
Живетъ Тобой, цвѣтетъ и зрѣетъ;
Чей правнукъ онъ и чей онъ сынъ!
Въ очахъ его я то взираю,
Что имъ я троны покоряю;
Но кто по немъ? Ты... онъ... одинъ».
Сіе Россія, распаленна 9.
Въ безмѣрной ревности своей,
Душой и сердцемъ сокрушенна,
Взывала ко Царю царей,
Предъ Нимъ колѣна преклоняла,
Предъ Нимъ молитву проливала,
Да дастъ, просила, Павлу бракъ:
Кадилъ такъ дымъ благоухаетъ,
Ея молитва какъ взлетаетъ
Предъ Вышняго ей склонный зракъ.
На тронѣ солнечномъ сѣдящій, 10.
Въ лучахъ, во славѣ, въ торжествѣ,
Отъ безднъ вершинъ, сквозь бездны зрящій,
// С. 263
Предивный, сильный въ естествѣ
Земли и неба скиптръ подъемлетъ;
Молчатъ моря, вѣтръ, буря внемлетъ,
Ермонъ, Ѳаворъ, Рифей, Кавказъ
Верхи съ почтеньемъ преклоняютъ:
Да будетъ, Россы что желаютъ, —
Онъ рекъ, и ужъ утѣшилъ насъ.
Се Павла сердце героично 11.
Питаетъ огнь въ своей крови;
Богининъ сынъ: ему прилично
Къ богинѣ жаръ имѣть любви.
Наталья взоръ всѣхъ преклонила,
Наталья духъ всѣхъ побѣдила,
Преозаренъ ей весь чертогъ!
И въ томъ подсолнечна согласна,
Что кто толь съ кротостью прекрасна,
Всегда благоволитъ къ той Богъ.
Уже отворенъ храмъ священный, 12.
Ливаномъ жертвенникъ вскуренъ;
Алтарь, межъ вапъ[7] препозлащенный,
Спревыше счастьемъ осѣненъ:
Надъ нимъ владычняя десница,
Предъ нимъ законъ, императрица
Благословляютъ жаръ четы.
Тутъ сердце сердцу отвѣчаетъ,
Корона такъ не увѣнчаетъ,
Какъ то, меня что любишь ты.
Молчите, страшны Норда громы, 13.
И свѣтъ престаньте потрясать;
// С. 264
Пускай останутся Содомы
Еще день року ожидать.
Въ сей день Титана не сражайте,
Вися надъ нимъ, не ударяйте,
Оставьте, день, сей день чтобъ жилъ;
А тамъ вы съ вящшею грозою,
Торжествъ усилившись росою,
И прахъ сметете, гдѣ онъ былъ.
Раксальски[8] дебри, возыграйте; 14.
Несися, гласъ Аральскихъ горъ;
Озера, рѣки, восклицайте;
Составьте, Камски дубы, хоръ:
Не гласъ Орфеевъ возбуждаетъ
Васъ, — утра солнце восхищаетъ:
Таковъ, таковъ женихъ у насъ!
Вы, дѣвы, Нимфамъ подражайте,
Зарю въ Натальѣ воспѣвайте;
Скачи, ликуй, шуми, Парнассъ!
Пророчественной въ свѣтъ цѣвницей 15.
Прорцы къ событію глаголъ:
Парящей нынѣ, какъ орлицей,
И впредь взнесется нашъ престолъ!
Екатеринины заслуги
Млады пробавятъ въ насъ супруги,
Господь ущедритъ ихъ плодомъ:
// С. 265
Намъ вѣчна будетъ кровь Петрова!
Промчись, сія надежда нова,
Растай хребты, покрыты льдомъ.
Средь звуковъ плешущаго тона, 16.
Души въ знакъ пламенной своей,
Поверхъ летающаго звона,
Петрополь, тьмы разсыпь зарей.
Страны подзвѣздны украшая,
Концы земли провозглашая,
Греми, союза свѣтлый день,
Греми; я громомъ огнь вкушаю,
Въ востокъ полночь преобращаю,
И зрю Евфрата брачну сѣнь!
Янтарный облакъ ограждаетъ 17.
Гдѣ холмы красные вокругъ;
Гдѣ уху вѣтръ не досаждаетъ,
Гдѣ пѣньемъ сладкимъ плѣненъ духъ;
Межъ перлъ кристальны бьютъ гдѣ воды;
Гдѣ дуть не смѣютъ непогоды;
Гдѣ всюды злачные луга,
Игры, веселья, радость, смѣхи;
Со всей подсолнечной утѣхи
Куда сошлися на брега:
Между лавровыми древами 18.
Тамъ нѣга свой имѣетъ тронъ,
На ложахъ розъ, подъ миртъ вѣтвями
Природу тихъ лелѣетъ сонъ;
Въ тѣняхъ тутъ горлицъ воздыханье,
Въ водахъ тамъ лебедей всклицанье;
Супруговъ страстныхъ всюды зракъ;
Они горятъ, они пылаютъ,
// С. 266
Съ царемъ вселенной не желаютъ
Смѣнять ихъ счастія никакъ.
Зефиръ, любитель мѣстъ пріятныхъ, 19.
Ты здѣсь имѣешь свой полетъ:
Зефиръ, въ сихъ рощахъ ароматныхъ,
Скажи, кто царствуя живетъ?
Ты здѣсь и Флору прохлаждаешь,
И огнь Нарцизу подгнѣщаешь[9];
Тому палишь, сей нѣжишь кровь,
Здѣсь все, я вижу, счастьемъ плѣнно!
Здѣсь все въ блаженство превращенно!
Конечно, здѣсь живетъ любовь?
Здѣсь злоба аду не рыгаетъ, 20.
Вражды, крамолъ, убійства нѣтъ.
Никто свирѣпости не знаетъ,
Никто за честь ее не чтетъ.
Безсильный съ сильнымъ безопасно
Живутъ въ содружествѣ согласно
И всякій часъ ликуютъ вновь.
Древа другъ друга обнимаютъ,
Подъ коркой сердцу быть являютъ!
Конечно, здѣсь живетъ любовь?
Въ блещаньи зрачнаго подира[10], 21.
На благовонія вѣтрахъ,
Отрада, мать, утѣха міра,
Въ улыбкѣ рдяной, какъ заряхъ,
Спѣшитъ Любовь и за собою
// С. 267
Изящно-зрительнаго строю
Ведетъ преузорочный видъ:
Красотъ, высотъ, добротъ, прельщеньевъ,
Какъ лучъ въ Натальѣ восхищеньевъ,
Какъ туча ясная летитъ.
Гряди, речетъ, гряди за мною, 22.
Избранная изъ всѣхъ дѣвицъ,
Гряди и царствуй мной самою,
Средь счастія моихъ границъ:
Тебѣ единой то довлѣетъ,
Что тотъ къ тебѣ любовью тлѣетъ,
Кого полсвѣта тронъ, вѣнецъ
Та звучна слава ожидаетъ,
Что въ рождшей днесь его сіяетъ:
Онъ будетъ царь, герой, отецъ.
Ввела Любовь въ свое селенье 23.
Младыхъ, монархиня! супругъ;
Тому подобно и владѣнье
Тобой блаженныхъ намъ округъ:
Куды я взоръ ни обращаю,
Тебя съ щедротами встрѣчаю:
Въ дѣлахъ твоихъ тебя ищу;
Тебя нигдѣ не постигаю;
Затѣмъ хвалить не начинаю,
Благоговѣю и молчу.
// С. 268
[1] Первое бракосочетаніе великаго князя Павла Петровича послѣдовало 29 сентября (10 октября) 1773 года. Великая княгиня Наталія Алексѣевна, до замужства принцесса Вильгельмина, была дочь ландграфа гессенъ-дармштадтскаго, Лудвига IX, родилась 14 (25) іюня 1755 г., скончалась 15 (26) апрѣля 1776. Подробности объ этомъ бракѣ можно найти въ брошюрѣ г. П. Лебедева: Графы Никита и Петръ Панины (гл. III). Уже за пять лѣтъ до того Екатерина II остановила вниманіе на гессенъ-дармштадтскомъ домѣ для выбора невѣсты своему сыну, и графъ Н. И. Панинъ переписывался съ находившимся въ Дармштадтѣ нашимъ повѣреннымъ въ дѣлахъ, барономъ Ассербургомъ, о трехъ дочеряхъ ландграфа, Амаліи, Вильгельминѣ и Луизѣ. Наконецъ, по приглашенію императрицы, онѣ вмѣстѣ съ своею матерью ландграфинею пріѣхали въ Петербургъ (въ іюнѣ 1773); выборъ великаго князя согласовался съ желаніемъ Екатерины и предположеніями Ассербурга. Но бракъ этотъ не былъ счастливъ: Наталія Алексѣевна скончалась въ родахъ уже черезъ два съ половиною года.
По случаю бракосочетанія ея съ великимъ княземъ появились оды: Хераскова, Княжнина, Сумарокова, Владыкина и другія, не только на русскомъ, но и на иностранныхъ языкахъ, также нѣсколько сочиненій въ прозѣ, какъ-то Описаніе торжества и т. п. (см. Russ. Bibl., т. II, стр. 468, и С-пбурскія Вѣдом. за послѣдніе мѣсяцы 1773 г.). Настоящая ода была въ то же время напечатана въ типографіи академіи наукъ (какъ видно изъ дѣлъ академическаго архива за ноябрь 1773 г.*), въ числѣ 50-и экз. Полное заглавіе ея было: Ода на всерадостное бракосочетаніе ихъ императорскихъ высочествъ, сочиненная потомкомъ Аттилы, жителемъ рѣки Ра. Въ Санктпетербургѣ, 1773 года. Здѣсь въ первый разъ выразилась охота Державина скрываться подъ загадочными заглавіями, какія онъ послѣ придумывалъ при выпускѣ въ свѣтъ Читалагайскихъ одъ и Фелицы. «Потомкомъ Аттилы» назвалъ онъ себя въ томъ же смыслѣ, какъ послѣ «Татарскимъ мурзою»; а «жителемъ рѣки Ра» (Волги) — какъ казанскій уроженецъ. Настоящей оды нѣтъ ни въ одномъ библіографическомъ указателѣ; единственный намъ извѣстный экземпляръ ея найденъ А. А. Куникомъ въ академической библіотекѣ. Изданная безъ имени автора, въ маломъ количествѣ экземпляровъ, она впослѣдствіи не могла обратить на себя вниманія; самъ же онъ не перепечатывалъ ея, такъ же какъ и большую часть другихъ пьесъ первой эпохи своего стихотворства. Изъ сохранившагося автографа этой оды видно, что Державинъ когда-то началъ исправлять ее; но остановился на первой строфѣ, которую и передаемъ по позднѣйшей редакціи съ варіантомъ изъ печатнаго текста.
* См. Канцелярскія дѣла и Журналъ исходящимъ дѣламъ № 1557.
[2] И радость всѣмъ волнуетъ кровь;
Намъ осень лѣто представляетъ,
Что зиждетъ Павлу бракъ любовь.
Се вѣтры въ зефры премѣнились,
Се мраки въ ведро претворились,
Мы зримъ на Бельтѣ Инда край!
И воздухъ дышитъ уже страстно,
Четѣ любящейся согласно;
Здѣсь храмъ любви, утѣхи рай (1773).
[3] Не быть чтобъ вредной ей никакъ и проч.
т. е. чтобъ ей не потерпѣть вреда отъ грознаго буйствомъ времени, отъ племени, чуждаго царимой (Россіи). Во 2-омъ стихѣ слѣдующей строфы естественный порядокъ словъ такой: садъ эдема очесъ.
[4] Виссъ (церк.) то же, что виссонъ. Ср. у Ломоносова въ одѣ 10, строфа 5, стихи:
«И въ виссъ, вѣщаетъ, облеченной
Владычицѣ россійскихъ водъ».
Ниже, подъ женой должно разумѣть уже не Екатерину, а Россію.
[5] Седми обширныхъ вверхъ морей.
См. выше стр. 124.
[6] Рукой въ союзѣ держитъ Льва. Уже Ломоносовъ нерѣдко называлъ Швецію, по ея гербу, Львомъ; см. у него напр. въ одѣ 4, строфѣ 6:
«Пятой наступишь ты на Льва».
Въ слѣдующихъ за тѣмъ стихахъ Державина подъ цвѣтами (лиліями) разумѣется Франція, подъ Луной — Турція.
[7] Вапъ (стар.) — краска.
[8] Раксальскій — вмѣсто Роксоланскій. Встарину Роксоланъ считали предками Русскихъ и производили названіе ихъ отъ имени рѣки Ра. Ломоносовъ говоритъ: «Роксолане — реченіе сложенное отъ мѣста ихъ обитанія» (т. е. обитанія Аланъ), «которое не безъ основанія производятъ отъ рѣки Раа, какъ у древнихъ писателей слыветъ Волга» (Соч. Лом., т. III, стр. 133). Слѣдовательно, раксальскій у Державина значитъ приволжскій.
[9] У Державина было подгнѣждаешь, но такого слова нѣтъ: подгнѣщать ‑ церк.-сл., подкладывать подтопку.
[10] Подиръ (отъ греч. ποδήρης, до ногъ спускающійся) — длинная риза: Исход., гл. 28, ст. 31; Премудр. Сол., гл. 18, ст. 24.