<Время // Сочинения Державина: [в 9 т.] / с объясн. примеч. [и предисл.] Я. Грота. — СПб.: изд. Имп. Акад. Наук: в тип. Имп. Акад. Наук, 1864—1883. Т. 2: Стихотворения, ч. 2: [1797—1808 гг.]: с рис., найденными в рукописях поэта. — 1865. С. 531—534>
1805.
CXVI. ВРЕМЯ[1].
__
О Дьяковъ! Дьяковъ! какъ время
Быстро въ вѣчность все несетъ!
Будто море смертныхъ племя:
За волной волна течетъ.
// 531
Ни поклоновъ счетъ молебныхъ,
Ни посты, ни тяжкiй трудъ
Старостью напечатлѣнныхъ
Лба морщинъ ужъ не сотрутъ,
Не удержатъ дней летящихъ,
Люту смерть не воспятятъ.
Такъ, мой другъ! хотя адепты[2]
Пьютъ безсмертья эликсиръ;
Въ ризы воздуха одѣты,
Ангельскiй составятъ мiръ;
Но до онаго мы время
Всѣ подъ плотiю живемъ,
Носимъ разрушенья бремя
И конечно всѣ помремъ;
Лишь божественная искра
Вѣчно будетъ жить — нашъ духъ.
Духъ! — и тѣ дѣла не умрутъ,
Производятъ что добро:
Жить они за гробомъ будутъ,
Лавромъ намъ увьютъ чело.
// 532
Что жъ въ сей жизни потеряемъ,
Что намъ сдѣлаютъ бѣды,
Если мы награды чаемъ
Тамъ за здѣшнiе труды?
Только нужно запастися
Котомою добрыхъ дѣлъ.
Такъ, едина добродѣтель
Здѣсь и тамъ счастливитъ насъ!
Если совѣсть нашъ свидѣтель, —
Не ужасенъ смертный часъ,
Не ужасенъ ревъ гоненья,
И коварство не хитро.
Длинно время для терпѣнья,
Для веселiя быстро;
Но премудрый проживаетъ
Равнодушно весь свой вѣкъ.
Имъ и время не владѣетъ,
Ниже злато, ни сребро;
Онъ порядку дѣлъ радѣетъ,
Любитъ общее добро;
Убѣгая пышныхъ вздоровъ
И блестящихъ мелочей,
Онъ во санѣ прокуроровъ,
Всѣхъ вельможъ, судей, царей
Чтитъ лишь только человѣка
И желаетъ самъ имъ быть.
Коль съ невинныхъ снялъ желѣзы,
Ускорилъ коль правый судъ,
Коль отеръ сиротски слезы,
Не бралъ лихвы, не былъ плутъ,
Дѣлалъ то, что дѣлать должно:
// 533
И безъ чина ты почтенъ[3].
Напротивъ, живя безбожно,
Всѣми временщикъ презрѣнъ:
Утѣсняя добродѣтель,
Самъ онъ тмитъ свой свѣтлый санъ.
// 534
[1] Посланiе къ шурину Державина, Николаю Алексѣевичу Дьякову (см. Томъ І, стр. XXII и 525), бывшему до того губернскимъ прокуроромъ въ Москвѣ. Въ основной идеѣ Державинъ слѣдовалъ здѣсь одѣ Горацiя Къ Постумiю (кн. ІІ, 14).
Въ Запискахъ Соврем. (стр. 175) читаемъ подъ 14 октября 1805 года: «Шуринъ Г. Р. Державина, Н. А. Дьяковъ, показывалъ нѣсколько его писемъ и между прочимъ собственноручное его посланiе, въ которомъ нашъ бардъ дѣлаетъ намеки на увольненiе Дьякова отъ должности московскаго прокурора и какъ будто утѣшаетъ его въ невзгодѣ.» Выписавъ потомъ первые шесть стиховъ послѣдней строфы, Жихаревъ продолжаетъ: «Прочiе стихи не припомню; только Иванъ Ивановичъ (Дмитрiевъ) говоритъ, что Дьяковъ совсѣмъ не изъ разряда тѣхъ людей, которые бы могли внушать поэтическiя посланiя. И точно, мнѣ показался онъ не болѣе какъ прокуроромъ, но прокуроромъ зажиточнымъ и наторѣлымъ въ хорошемъ обществѣ». — Время напечатано въ изд. 1808 г., ч. ІІ, L, при чемъ имя Дьякова означено только начальною буквой.
[2] Такъ, мой другъ! хотя адепты и проч.
«Адепты, масоны самой высочайшей степени, начальники ложъ масонскихъ, къ которымъ Дьяковъ принадлежалъ» (Об. Д.).
[3] И безъ чина ты почтенъ.
«Онъ былъ отставленъ отъ службы безъ всякой вины, по недоброжелательству своего министра» (Об. Д.). Князь П. В. Лопухинъ былъ тогда министромъ юстицiи, получивъ эту должность послѣ Державина. Ср. все это мѣсто съ относящимися къ самому Державину стихами 14-й строфы въ одѣ Мой истуканъ (Томъ І, стр. 614).