Суворову на пребывание его в Таврическом дворце

[1] На великолѣпномъ праздникѣ, который Потемкинъ 1791 г. давалъ Екатеринѣ въ Таврическомъ дворцѣ (см. выше, стр. 377), Суворовъ не присутствовалъ; по свидѣтельству современниковъ, онъ былъ удаленъ съ намѣреніемъ: гордому временщику было тяжело, среди блеска, которымъ онъ хотѣлъ окружить себя, видѣть истиннаго виновника взятія Измаила. 26 апреля, за два дня до празднества, Суворовъ, какъ сказано у Храповицкаго, «посланъ осмотрѣть шведскую границу, — говорятъ, будто для того, чтобы отдалить Суворова отъ праздника и представленія плѣнныхъ пашей».

Прошло четыре года; Потемкина давно уже не было въ живыхъ; послѣ взятія Варшавы Суворовъ оставался въ ней цѣлый годъ. Приглашенный въ Петербургъ, онъ отправился туда въ первыхъ числахъ декабря 1795 г., 15-го числа прибылъ въ Стрѣльну и въ тотъ же день вечеромъ представился императрицѣ въ Зимнемъ дворцѣ. Она назначила для пребыванія его Таврическій дворецъ, гдѣ онъ и прожилъ три мѣсяца. Здѣсь бывалъ у него Державинъ; о первомъ ихъ свиданіи П. Н. Ивашевъ разсказываетъ слѣдующее: «Во второй день графъ не желалъ никого принимать, кромѣ избранныхъ лицъ; перваго онъ дружески принялъ Г. Р. Державина въ своей спальнѣ; будучи едва прикрытъ одеждою, долго съ нимъ бесѣдовалъ и даже удерживалъ, казалось, для того, чтобъ онъ былъ свидѣтелемъ различія пріемовъ посѣтителямъ; многія знатныя особы, принадлежащія двору, поспѣшили до его обѣда (въ Петербургѣ назначенъ былъ для обѣда 12-й часъ) съ визитомъ, но не были принимаемы: велѣно было принять одного кн. П. А. Зубова. Зубовъ пріѣхалъ въ 10 часовъ; Суворовъ принялъ его въ дверяхъ своей спальни, такъ же точно одѣтый, какъ бывалъ въ лагерной своей палаткѣ въ жаркое время; послѣ недолгой бесѣды онъ проводилъ князя до дверей своей спальни и, сказавъ Державину «vice-versa», оставилъ послѣдняго у себя обѣдать.

«Черезъ полчаса явился камеръ-фурьеръ: императрица изволила его прислать узнать о здоровьи фельдмаршала и съ нимъ же прислала богатую соболью шубу, покрытую зеленымъ бархатомъ съ золотымъ приборомъ, съ строжайшимъ милостивымъ приказаніемъ не пріѣзжать къ ней безъ шубы и беречь себя отъ простуды при настоящихъ сильныхъ морозахъ. Графъ попросилъ камеръ-фурьера стать на диванъ, показать ему развернутую шубу; онъ предъ нею низко три раза поклонился, самъ ее принялъ, поцѣловалъ и отдалъ своему Прошкѣ на сохраненіе, поруча присланному повергнуть его всеподданнѣйшую благодарность къ стопамъ августѣйшей государыни.

«Во время обѣда докладываютъ графу о пріѣздѣ вице-канцлера графа И. А. Остермана; графъ тотчасъ всталъ изъ-за стола, выбѣжалъ въ бѣломъ своемъ кителѣ на подъѣздъ; гайдуки отворяютъ для Остермана карету; тотъ не успѣлъ привстать, чтобъ выйти изъ кареты, какъ Суворовъ сѣлъ подлѣ него, помѣнялись приветствіями и, поблагодаривъ за посѣщеніе, выпрыгнулъ, возвратился къ обѣду со смѣхомъ и сказалъ Державину: Этотъ контръ-визитъ самый скорый, лучшій — и взаимно не отяготительный». (Отеч. Записки 1844, № 1 [т. XIV]: Изъ Записокъ о Суворовѣ).

Вскорѣ послѣ этого посѣщенія Державинъ наисалъ свои стихи, которые появились уже въ февралѣ слѣдующаго года въ Музѣ Мартынова (ч. І, стр. 99); потомъ они были перепечатаны въ изданіи 1798, стр. 359, подъ заглавіемъ: Фельдмаршалу графу Александру Васильевичу Суворову-Рымникскому, на пребываніе его въ Таврическомъ дворцѣ 1795 года.Въ изданіи 1808 и 1815 гг. эта пьеса не вошла, потому что Державинъ отдѣлилъ ее, вмѣстѣ со множествомъ другихъ мелкихъ стихотвореній этого рода, въ особый томъ, котораго онъ однакожъ издать не успѣлъ. Печатаемъ ее по рукописи, приготовленной имъ съ этимъ намѣреніемъ, не представляющей здѣсь впрочемъ никакой отмѣны отъ печатнаго текста 1796 и 1798 года.

Пользуемся случаемъ и мѣстомъ, чтобы предложить нѣсколько данныхъ для исторіи Таврическаго дворца, въ дополненіе къ тому, что сказано было на страницѣ 378-й.

Желая продать въ казну свой Конногвардейскій домъ, Потемкинъ составилъ планъ помѣщенія въ немъ инженернаго корпуса и вмѣстѣ съ тѣмъ выгоднѣйшаго для казны способа покупки. Объ этомъ онъ хлопоталъ чрезъ графа Безбородко и однажды писалъ ему (вѣроятно въ 1789 году):

«Мой домъ въ Петербургѣ Конногвардейскій мнѣ весьма желается продать; онъ вѣрно лучшій для корпуса, какой быть можетъ. Сверхъ великолѣпія и простору, воздухъ отмѣнно тутъ хорошъ и мѣсто самое лучшее. Величина залъ столь достаточна, что въ зимнее время не только корпусъ инженерный, но и полкъ внутри обучать можно всякими экзерциціями; но я не о полезности его говорю, а что чрезъ покупку крайне я буду доволенъ; по знатности мнѣ его содержать неловко.

«Ранжерейныя деревья я не продаю; прикажите оцѣнить главный корпусъ и прочее строеніе, которое цѣлая улица.

«Въ разсужденіи заплаты, половину я возьму крымской солью, слѣдовательно казна тутъ ни полушки не тратитъ, а другую деньгами въ два или три срока, какъ угодно.

«Мнѣ будетъ сіе милостію, ибо не живучи трачу я много на содержаніе.» (Ср. выше, стр. 440, отрывокъ изъ другаго письма).

Въ другой разъ, 11-го сентября того же года, Потемкинъ, говоря, что императрица обѣщала по его «припоминовенію» не оставить Безбородку «безъ оказанія милости и отличія», опять пишетъ этому вельможѣ: «О домѣ прилагаю здѣсь записку; по расположенію заплаты цѣлой половины суммы солью, казна за полцѣны получитъ, ибо соль и песокъ въ Тавридѣ ровно ничего не стоятъ, деньги же ровно въ три или два срока.»

Что желаніе Потемкина не осталось безъ исполненія, видно изъ слѣдующихъ словъ Екатерины (1-го ноября):

… «Касательно твоего дома я уже приказала его осмотрѣть, и ежели можно будетъ, то въ немъ артиллерійскаго кадетскаго корпуса помѣщу: все же строить для него необходимость заставитъ же.»

Домъ былъ купленъ у Потемкина и вскорѣ опять подаренъ ему. Не знаемъ, къ этому ли пожалованію относятся помѣщаемыя ниже строки Екатерины (1 октября безъ года, — 1790?); но онѣ во всякомъ случаѣ показываютъ, какъ легко доставались Потемкину его несмѣтныя богатства: «Другъ мой сердечный князь Григорій Александровичъ! Давъ тебѣ рай земной сегодни, какъ ты называешь ту дачу, которую ты у меня просилъ, прошу тебя, если вздумаешь оную паки продать, предпочтительно мнѣ оную продать. Прощай, Богъ съ тобой, я ужасно какъ слаба.»

(П. Лебедева Матеріалы.)