На взятие Варшавы

[1] 6 апреля 1794 г. вспыхнуло въ Варшавѣ возстаніе; на улицахъ началось кровопролитіе, продолжавшееся нѣсколько дней. Колонтай хотѣлъ-было перерѣзать всѣхъ Русскихъ; но Костюшко, провозглашенный главнымъ начальникомъ съ неограниченною властью, не допустилъ такого злодѣйства. Рескриптомъ 16 мая Румянцовъ назначенъ главнокомандующимъ съ нашей стороны; Суворовъ, которому онъ поручилъ усмиреніе мятежа, собралъ корпусъ тысячъ въ двѣнадцать, разбилъ Поляковъ внезапно сперва при Кобринѣ, потомъ у Бреста-Литовскаго и, пройдя въ три недѣли 560 верстъ, во второй половинѣ октября подступилъ къ Прагѣ, защищаемой 30,000-нымъ войскомъ и 104 пушками. Раздѣливъ войска свои на семь колоннъ, онъ назначилъ днемъ приступа 24-е число. Въ пять часовъ утра была пущена ракета: колонны двинулись и, не смотря на отчаянную оборону, Прага взята въ три часа времени въ виду столицы Польши, полагавшей на нее всю свою надежду (Словарь достоп. людей, Спб. 1847, статья: Суворовъ). Л. Н. Энгельгардтъ, бывшій участникомъ этого ужаснаго дня, говоритъ въ своихъ Запискахъ (стр. 138): «До самой Вислы на всякомъ шагу видны были всякаго званія умерщвленные, а на берегу оной навалены были груды тѣлъ убитыхъ и умирающихъ: воиновъ, жителей, Жидовъ, монаховъ, женщинъ и ребятъ». На другой день къ Суворову присланы были депутаты изъ Варшавы. Герой сидѣлъ въ палаткѣ, разбитой на окопахъ; деревянный отрубокъ служилъ ему стуломъ; другой, повыше, замѣнялъ столъ. Суворовъ, какъ скоро увидѣлъ пришедшихъ, бросилъ свою саблю съ словами: Миръ, тишина и спокойствіе! и обнялъ пословъ, упавшихъ къ ногамъ его. Черезъ день прибылъ польскій подполковникъ Гофманъ съ прошеніемъ восьмидневнаго срока на размышленіе. Суворовъ отвѣчалъ: Ни минуты! Черезъ часъ присланы графы Потоцкій и Мостовскій съ письмомъ отъ короля, уполномочивавшаго начать переговоры о мирѣ. Побѣдитель сказалъ: Съ Польшею у насъ войны нѣтъ; я не министръ, а военачальникъ: сокрушаю толпы мятежниковъ. Въ тотъ же день съ донесеніемъ императрицѣ о взятіи Варшавы посланъ былъ подполковникъ Бибиковъ. Донесеніе состояло въ трехъ словахъ: Ура! Варшава наша! Екатерина отвѣчала 19 ноября: Ура, фельдмаршалъ! Такимъ образомъ это титло, котораго Суворовъ давно домогался, досталось ему за взятіе Варшавы. Сверхъ того Екатерина прислала ему повелительный жезлъ съ брильянтами и пожаловала 7000 душъ. За этотъ же подвигъ императоръ нѣмецкій подарилъ Суворову свой портретъ, а король прусскій — ленты Чернаго и Краснаго Орла. Всѣ штабъ- и оберъ-офицеры, участвовавшіе въ приступѣ, награждены золотыми крестами на георгіевской лентѣ въ петлицу, съ надписью на одной сторонѣ: За труды и храбрость, а на другой: Прага взята 1784 года 24 октября; солдаты получили медали (тамъ же и Словарь достопамятныхъ людей).

Прежде сочиненія оды На взятіе Варшавы Державинъ издалъ стихи И. И. Дмитріева На разбитіе Костюшки гласъ патриота, впослѣдствіи сдѣлавшіеся извѣстными подъ измѣненнымъ заглавіемъ Гласъ партіота на взятіе Варшавы, съ которымъ они уже въ слѣдующемъ, 1795, году появились въ сочиненіяхъ Дмитріева: И мои бездѣлки. Такъ какъ во время полученія въ Петербургѣ извѣстія о побѣдѣ Ферзена надъ Костюшкой, Дмитріевъ находился въ Астрахани, то многіе приняли за мистификацію приписанные ему стихи и считали авторомъ ихъ самого Державина. Между тѣмъ такая странность была слѣдствіемъ преждевременнаго слуха о рѣшительномъ пораженіи Поляковъ, дошедшаго до Дмитріева въ Сызрани передъ отъѣздомъ его въ Астрахань. Онъ тогда же написалъ эти стихи и прислалъ ихъ Державину изъ Астрахани. По отпечатаніи ихъ послѣдній, 17 октября 1794 г., писалъ Дмитріеву: «Пьеса пришла очень кстати, въ самое то время, какъ получено извѣстіе, что идолъ Польши, Костюшко, не токмо Ферзеномъ разбитъ и раненъ, но и сдѣланъ плѣнникомъ; и недавно также сильное пораженіе сдѣлано г. Суворовымъ, такъ что въ обоихъ потеряли на мѣстѣ непріятели около 22 т. войскъ своихъ. Суворовъ чудеса сдѣлалъ: въ то время, какъ прусскія войска, оставивши Варшаву и соединеніе съ нами, пошли во свояси, то онъ сдѣлалъ въ три дня болѣе 700 верстъ, увидѣлъ, напалъ и побѣдилъ. Сей ужасъ помогъ въ побѣдѣ и Ферзену. Словомъ, стихи ваши были очень кстати, и вотъ вы видите ихъ напечатанными и въ публику по волѣ ея величества выданными. Государынею и всѣми съ великою похвалою приняты. Я было-приказалъ 50 экземпляровъ напечатать, но должно было впятеро еще прибавлять, и со всѣмъ тѣмъ всѣхъ требователей удовольствовать не можно. Невѣроятно показалось, какъ въ Астрахани сочиненные стихи могли такъ скоро сюда перелетѣть и почти въ одно время показались напечатанными, какъ послѣднее отъ Ферзена получено извѣстіе*. И для того всѣ думали, что я написалъ; ноя, чтобы доставить вамъ честь принадлежащую, долженъ былъ показать ваше письмо»**.

Не такъ посчастливилось одѣ самого Державина. Уже она была напечатана, но по недоразумѣнію, императрица при чтеніи ея прогнѣвалась, и стихи эти остались до кончины ея невыпущенными въ свѣтъ. Первое непріятное впечатлѣніе произошло отъ того, что секретарь ея В. С. Поповъ, бывшій правитель канцеляріи Потемкина, читая оду государынѣ вслухъ, поставилъ не на мѣсто одно удареніе и произнесъ слѣдующимъ образомъ стихи 7-й и 8-й, которыми при первонвчальномъ раздѣленіи оды, кончалось второе четырехстишіе:

Безсмертная Екатерина!

Куда? и что еще? — ужъ пòлно… (вмѣсто уже полнà и проч.).

Императрицѣ показалось, что поэтъ совѣтуетъ ей воздерживаться отъ дальнѣйшихъ побѣдъ и завоеваній. Но еще болѣе не понравились ей далѣе слова, обращенныя къ Суворову (въ концѣ отдѣла 2-го):

Тронъ подъ тобой, корона у ногъ,

Царь въ полону…

Екатерина увидѣла тутъ выраженіе якобинизма французскихъ крамольниковъ… Такъ, по крайней мѣрѣ, говорилъ Державину присутствовавшій при чтеніи графъ А. И. Пушкинъ. По этимъ-то причинамъ, разсказываетъ поэтъ въ своихъ Объясненіяхъ (въ изданіи Ѳ. П. Львова мѣсто это, какъ и многія другія, совершенно выпущено), хотя ода и была напечатана, съ согласія П. А. Зубова, въ числѣ 3000 экземпляровъ и внесена изъ типографіи въ комнату императрицы; ожнакожъ оттуда она въ свѣтъ не была выпущена (см. объ этомъ же письмо Державина къ Мерзлякову, помѣщаемое нами вслѣдъ за настоящей одой, въ приложеніи къ ней).

По кончинѣ императрицы, продолжаетъ Державинъ (Об.), случилось по поводу этой оды забавное происшествіе. Двѣ благородныя вдовы, въ пользу которыхъ она была напечатана, лишились своего прибытка вслѣдствіе невыпуска ея. Такъ какъ по вступленіи на престолъ императора Павла Зубовъ утратилъ свое вліяніе, то одна изъ этихъ вдовъ подала государю прошеніе о взысканіи съ бывшаго любимца, въ ея пользу, 7000 руб. въ вознагражденіе убытка, понесеннаго ею отъ нераспродажи оды. Императоръ приказалъ Зубову заплатить эту сумму; но когда Державинъ объяснилъ государю, что вдова не имѣла права требовать денегъ, которыя не были ей подарены, а только могли бы ей достаться, еслибъ продажа оды была разрѣшена, то дѣло это тѣмъ и кончилось.

Замѣтимъ, что прежде оды Державинъ написалъ только четырехстишіе, — то самое, которое послѣ составило начало оды, и отправилъ его въ поздравительномъ письмѣ къ Суворову; знаменитый герой въ отвѣтѣ своемъ также присоединилъ къ прозѣ опытъ своего стихотворческаго искусства (см. переписку Державина въ нашемъ изданіи). Остолоповъ въ Ключѣ къ соч. Держ. (стр. 63) говоритъ, что остальная часть оды написана была «въ одинъ присѣстъ, безъ всякаго раченія, по одному только вдохновенію»; но самъ Державинъ ничего не упоминаетъ объ этомъ.

При первоначальномъ напечатаніи оды въ отдѣльномъ видѣ (въ четвертку) она была озаглавлена: Пѣснь ея императорскому величеству Екатеринѣ ІІ на побѣды графа Суворова-Рымникскаго, Спб. 1794 г.***. Во второй разъ она была напечатана, подъ тѣмъ же заглавіемъ, въ изданіи 1798 г., стр. 348, съ раздѣленіемъ 1-го отдѣла оды на четырехстишія; только послѣдній въ немъ куплетъ, начиная отъ словъ Прокатится, пройдетъ, состоялъ изъ 6-ти стиховъ. Въ имп. публ. Библіотекѣ находится экземпляръ этого изданія, подаренный Державинымъ съ своеручною надписью Суворову; тутъ рукою самого же поэта сдѣланы въ этой одѣ нѣкоторыя поправки. Въ изд. 1808 см. ч. І, _LII.

Къ заглавію нашего текста приложенъ рисованный Оленинымъ портретъСуворова; крылья и молніи означаютъ быстроту его побѣдъ; на щитѣ надпись: «Vigore et celeritate».

* Побѣда Ферзена надъ Костюшкой при Мацѣевицахъ была 28 сентября 1794 года.

** «Стихотвореніе сіе», говоритъ кн. П. А. Вяземскій въ статьѣ, напечатанной передъ Сочиненіями И. Дмитріева, Спб. 1823, стр. _XXIV, «было писано поэтомъ въ Сызрани, по невѣрному и, такъ сказать, еще пророческому извѣстію о рѣшительной побѣдѣ Суворова надъ Поляками. Поэтъ разувѣрился въ истинѣ воспѣтаго имъ торжества; Но не менѣе того послалъ онъ свои стихи къ Державину, по привычкѣ довѣрять ему всѣ вдохновенія своей Музы. Они получены были въ Петербургѣ почти въ одно время съ извѣстіемъ о плѣненіи Костюшки и тотчасъ напечатаны Державинымъ, на счетъ Кабинета, съ перемѣною изъ стиха: «Исчезла Собіесковъ слава!» въ стихъ: «Костюшкина исчезла слава!» перемѣна, скажемъ мимоходомъ, болѣе историческая, чѣмъ поэтическая. Весь городъ и сама Екатерина почитали тогда сіи стихи за стихи Державина, замѣчая въ нихъ нѣкоторые его пріемы и разсчитывая, что въ отдаленіи не могло еще дойти извѣстіе, только передъ тѣмъ въ Петербургѣ полученное. Въ семъ стихотвореніи нѣтъ конечно исполинской силы и роскоши поэтической, которыя видимъ въ произведеніи Державина, писанномъ на то же событіе; но за то нѣтъ въ Державинѣ искусства, осторожности, не вредящей впрочемъ смѣлости движеній лирическихъ, и вообще той отдѣлки и чистоты, которыя отличаютъ нашего поэта» (т. е. Дмитріева). — Прибавимъ здѣсь, что оттискъ первоначальнаго изданія На разбитіе Костюшки можно видѣть въ имп. публ. библіотекѣ, въ собраніи отдѣльно изданныхъ одъ и т. п. (Смѣсь, т. ІІ, № 39). Сверхъ этой пьесы Дмитріевъ, во время польской войны, написалъ еще: 1) Стихи на побѣду графа Суворова-Рымникскаго, одержанную надъ польскими войсками, когда онъ въ три дня перешелъ 700 верстъ, и 2) Стихи графу С. Р. на случай покоренія Варшавы. Сравнивая первую пьесу съ приведенными въ нашемъ примѣчаніи строками изъ письма Державина, мы невольно приъодимъ къ заключенію, что она написана именно вслѣдствіе этого извѣстія. Она и кончается мыслью, взятою изъ письма Державина: «Другіе въ бѣгствѣ восклицали: Притекъ, узрѣлъ и побѣдилъ».

*** «Печатано въ типографіи корпуса чужестранныхъ единовѣрцевъ». Къ сожалѣнію, въ единственномъ извѣстномъ намъ оттискѣ этого первоначальнаго изданія оды (имп. публ. библ.) недостаетъ конца, начиная отъ 9-й страницы, или отъ стиха: «О ты, жена благословенна» (10-й отдѣлъ оды).

[2] Куда? и что еще?

Ср. у Дмитріева въ Гласъ патріота на взятіе Варшавы стихъ

Куда еще летѣть Орламъ?

[3] Посвѣта очертилъ блистающій вашъ мечъ.

О словѣ полсвѣта см. выше, стр. 289, примѣчаніе 36 къ Изображенію Фелицы. Ср. въ одахъ На взятіе Измаила, 4-й стихъ строфы 25-й и На взятіе Варшавы послѣдній стихъ отдѣла 12-го. Въ подражаніе Державину Дмитріевъ сказалъ въ Гласъ патріота на взятіе Варшавы: «Речешь — и двигнется полсвѣта».

[4] … по доблести — стоикъ

относится къ суровому образу жизни полководца. Прежде стоявшее тутъ слово циникъ Державинъ отвергнулъ, узнавъ его нѣсколько зазорное значеніе и происхожденіе отъ греч. χύων, собака.

[5] Тронъ подъ тобой, корона у ногъ, —

Царь въ полону…

Вслѣдствіе впечатлѣнія, произведеннаго на Екатерину этими стихами (о чемъ разсказано въ примѣч. 1), Державинъ передѣлалъ ихъ было, какъ видно изъ одной рукописи и изъ изданія 1798 г. (см. варіантъ и).

[6] И се — въ небесномъ вертоградѣ…

Въ этомъ отдѣлѣ оды опять отразилось очень замѣтно вліяніе Оссіановской  поэзіи на Державина. См. выше, стр. 354, примѣч. 22 къ одѣ На взятіе Измаила и, начиная съ стр. 461, многія примѣчанія къ Водопаду.

[7] Возстань, великій мужъ, Пожарской.

О восторженномъ уваженіи Державина къ Пожарскому см. выше, стр. 329, въ примѣч. 23 къ одѣ На коварство.

[8] Чтобы узрѣть Варшавы плѣнъ.

Ср. у Пушкина въ пьесѣ Бородинская годовщина стихъ: «Суворовъ видитъ плѣнъ Варшавы». Пушкинъ конечно хорошо зналъ настоящую оду, которая за два года до выпуска его изъ царскосельскаго лицея была перепечатана въ Амфіонѣ при разборѣ Мерзлякова (1815, іюль; см. примѣчаніе къ письму Державина, ниже, вслѣдъ за одою).

[9] Склонилась на совѣтъ змѣиный и проч.

«т. е. Варшава или Польша приняла совѣты французскаго кабинета, отвергнувъ возмущеніемъ покровительство императрицы Екатерины» (Об. Д.).

[10] Сидитъ орелъ на гидрѣ злобной и проч.

Подъ гидрой поэтъ разумѣетъ здѣсь Варшаву; подъ львами (по изображенію въ шведскомъ гербѣ) — Шведовъ, которые были на сторонѣ Польши; сонмъ грозный съ фуріей означаетъ Конвентъ подъ предсѣдательствомъ Робеспьера; лавровое поле — пространство, побѣдами пріобрѣтенное (Об. Д. Ср. помѣщаемое нами вслѣдъ за одою письмо его къ Мерзлякову).

[11] Быть Россу другомъ — и робѣть.

Король прусскій Фридрихъ Вильгельмъ, бывшій въ союзѣ съ императрицей и совокупно съ русскими войсками атаковавшій Варшаву, ушелъ оттуда; Поляки со стыдомъ его прогнали. Политика Пруссаковъ была не чистосердечна: они съ одной стороны, казалось, шли противъ республиканскихъ нововведеній Французовъ, но въ сердцѣ были съ ними согласны и воевали изъ корысти, отчего послѣ и погибли (Об. Д.). «Въ продолженіе нашихъ дѣйствій король прусскій съ соединенною арміей, безуспѣшно державъ Варшаву въ блокадѣ, отступилъ къ своимъ границамъ. Польскій генералъ Домбровскій преслѣдовалъ прусскія войска съ постоянными выгодами» (Зап. Энгельгардта, стр. 125).

[12] Младый наперсникъ, чашникъ Кронъ —

т. е. Кроновъ, Юпитеровъ — Ганимедъ (Кронъ, личное притяжательное, подобное Иванъ въ названіи Ивангородъ). Кажется эта строфа написана съ мыслью о Платонѣ Зубовѣ, хотя этого и не сказано въ Объясненіяхъ Державина.

[13] Какъ овны, убѣгаютъ горы.

Въ изд. 1798 какъ волны, но въ экземплярѣ, подаренномъ Суворову, рукою Державина поправлено: какъ овны, чтò сходно и съ рукописями.

[14] Славься симъ, Екатерина.

Ср. выше, стр. 396, припѣвъ хора: Громъ побѣды, раздавайся.

[15] Гдѣ народъ какой на свѣтѣ и проч.

Именно какой, а не такой, какъ въ послѣднихъ Смирдин. изданіяхъ.

[16] Просится на страшный бой.

Молодые камеръ-юнкеры, какъ-то Шуваловъ и др., просились въ волонтеры и отличились въ этой войнѣ (Об. Д.).

[17] Я Плениру забываю.

За нѣсколько мѣсяцевъ умерла первая жена Державина. См. выше стр. 570 и слѣд.

[i] Къ примѣчанію и выноскѣ. 8 ноября 1794 г. Карамзинъ писалъ къ Дмитріеву изъ Москвы: «Знаешь ли, любезный, что твой Гласъ патріота напечатанъ въ Петербургѣ и ходитъ тамъ и здѣсь подъ именемъ Державина? Я за должность почелъ открыть истину нашимъ стихолюбителямъ и прибавить новый вѣнокъ къ вѣнкамъ твоимъ».