1093. Къ И. М. Муравьеву-Апостолу[1]. 31 августа 1814.
М. г. мой, Иванъ Матвѣевичъ. Не могъ утерпѣть, не сказавъ моихъ вамъ мыслей о послѣднемъ письмѣ вашемъ къ нижегородскому жителю касательно великихъ происшествій, къ славѣ нашего Государя и отечества случившихся[2]. Оно меня съ одной
// С. 296
стороны восхитило: нѣсколько разъ его перечитывалъ съ новымъ удовольствіемъ; съ другой крайне огорчило. Восхитило потому, что столько нашелъ я въ немъ благородныхъ чувствъ, учености, познаній, способности, вкусу и, коротко сказать, совершеннаго мастерства и легкости изливать перомъ душу, дабы трогать сердца. Огорчило потому, что оно укоризной будетъ сильной въ потомствѣ вѣку нашему, что таковые люди не заняты дѣлами общественными; а между тѣмъ говорятъ, что людей ищутъ. Какого надобно еще одобренія при благонравіи въ общежитіи и при безпорочности службы? Я, право, не знаю. Вотъ что хотѣлъ я сказать. Пребываю съ почтеніемъ и проч.
Гавріилъ Державинъ.
_________
1095. Отъ И. М. Муравьева-Апостола[3]. Москва, 10 сент. 1814.
М. г., Г. Р. Еслибы въ теченіи бурной политической жизни моей, несправедливости, самыя чувствительныя для сердца, не излѣчили меня навсегда, отъ замашекъ излишняго самолюбія, то иисьмо в-го в-пр. могло бы мнѣ вскружить голову: но я наученъ въ великомъ училищѣ злополучія и плодъ сего испытанія состоитъ, смѣю сказать, въ томъ что могу устоять даже противу похвалъ Державина.
Я родился съ пламенною любовію къ Отечеству; воспитаніе еще возвысило во мнѣ сіе благородное чувство, единое достойное быть страстію
// С. 297
души сильной; и 44 года не уменшило его ни на одну искру: какъ въ 20 лѣтъ я былъ, такъ точно и теперь, готовъ, какъ Курцій броситься въ пропасть, какъ Фабій обрѣчь себя на смерть: но Отечество не призываетъ меня, и такъ безвѣстность, скромныя, семѣйственныя добродѣтели — вотъ удѣлъ мой. Я и въ немъ не вовсе буду безполезнымъ Отечеству: вырощу дѣтей достойныхъ быть Русскими, достойныхъ умереть за Россію[4]. — Благодарю Всевышняго! Какъ золото въ горнилѣ, такъ душа моя очистилась злощастіемъ: прежде могло ослѣплять меня честолюбіе, теперь же любовь моя къ Отечеству чѣмъ безкорыстнѣе, тѣмъ чище; пылаетъ — не ожидая ни наградъ, ни даже признательности.
Честолюбіе! — ненавистный призракъі Онъ помрачилъ свѣтъ дней моихъ. — Первые слѣды мои на его поприщѣ усыпаны были цвѣтами, послѣдніе — терніемъ. Я многимъ показался любимцемъ щастія, и гнусная клевета отравила полдень жизни моей. Съ тѣхъ поръ протекло восемь лѣтъ; недавно еще раны сердца моего совсѣмъ закрылись; я отдохнулъ; и теперь честолюбіе представляется мнѣ какъ нѣкакой тяжкой сонъ, отъ котораго просыпаясь, душею веселюсь что снова ощущаю жизнь и сладость бытія.
Вотъ, почтеннѣйшій Г. Р., отвѣтъ мой на столь лестное для меня ваше недоразуменіе. Людей ищутъ: — говорите вы — меня искать не будутъ; это я знаю. Рука, которую и несправедливую противу меня, я лобызаю, — отвела меня навсегда отъ пути служенія: повинуюсь и не ропщу. Несносно мнѣ одно только — ложное, несправедливое обо мнѣ заключеніе; еслибы не оно, я почелъ бы себя щастливѣйшимъ человѣкомъ на свѣтѣ. Однакоже и это хорошо. Вы знаете, что древніе добровольно лишались чего нибудь для себя драгоцѣннаго, когда думали о себѣ что они щастливѣе нежели обыкновенно суждено быть смертному: я находился бы точно въ семъ положеніи, еслибы несправедливость иногда не возмущала во мнѣ спокойствіе духа — и вотъ жертва моя богинѣ Немезисѣ.
Письмо ваше я сохраню какъ драгоцѣннѣйшій для себя памятникъ. Когда меня не будетъ на землѣ, когда память о мнѣ едва останется въ родѣ моемъ, тогда письмо ваше, попавшись въ руки которому нибудь изъ моихъ внучатъ, заставитъ его, съ душевною гордостію, сказать: Предокъ мой достоинъ былъ служить Отечеству: такъ думалъ о немъ Державинъ. Съ глубокимъ почтеніемъ и душевною преданностію пребываю и проч.
Муравьевъ-Апостолъ.
___________
1112. Отъ И. М. Муравьева-Апостола. Старожилово[5], 10 августа 1815.
М. г., Г. Р. Почтеннѣйшее письмо в-го в-пр., долго искавъ меня, наконецъ теперь только дошло до рукъ моихъ: это причина, по которой и до сихъ поръ не имѣлъ чести на оное вамъ отвѣчать. Оно пришло въ Москву, а я былъ здѣсь, въ Рязанской Губерніи. Его прислали сюда, а меня и здѣсь уже не было: я разъѣзжалъ по разнымъ помѣстьямъ нашимъ Тамбовской губерніи.
За Анахарсиса и Путешественника я очень предъ вами виноватъ, и одинъ только суматошный и вмѣстѣ славный 12-й годъ, можетъ
// С. 317
меня предъ вами оправдать[6]. Поскакавъ опрометью изъ Пб. въ Москву, а отъ толь въ Нижній, я оставилъ всѣ вещи мои въ Царскомъ Селѣ и съ тѣхъ поръ ихъ не видалъ. Книги мои и вмѣстѣ ваши, уложенныя въ ящикахъ, доставлены ко мнѣ въ Москву; но и еще и не успѣлъ ихъ разобрать. И такъ, м. г., потерпите великодушно до возвращенія моего въ Москву: по приѣздѣ моемъ я тотъ часъ выпущу изъ плѣна Молодаго Скиѳа и вмѣстѣ съ Путешественникомъ, отпущу его на новое путешествіе не по Греціи, а изъ Москвы въ Пб.
Лѣто у насъ было прекраснѣйшее, а я провелъ его очень худо. Лихорадка меня мучитъ отъ самаго великаго поста. То отстанетъ, то пристанетъ; и видно скорѣе можно сладить съ Бонапарте нежели съ нею. Дай Богъ что бы вы и м-вая г-ня Д. А., были здоровы и благополучны. Это искреннее желаніе и проч.
Муравьевъ-Апостолъ.
_________
[1] Въ первые годы царствования Александра I Муравьевъ (тайн. сов. съ 1800) былъ полномочнымъ министромъ въ Мадридѣ; позднѣе, въ отставкѣ, жилъ въ рязанской деревнѣ. При образованіи Бесѣды сдѣлался членомъ ея и помѣщалъ въ первыхъ Чтеніяхъпереводы изъ сатиръ Горація. Род. 1769, ум. 1851. Некрологъ его см. въ Отчетахъ 2-го Отд. Ак. Н., т. I, стр. 345. Батюшковъ посвятилъ ему одно изъ своихъ посланій.
[2] Одно изъ писемъ, печатавшихся въ Сынѣ Отечества, начиная отъ № XXXV 1813 до № ХL 1814, подъ заглавіемъ Письма изъ Москвы въ Нижній Новгородъ, которыя преосв. Евгеній въ перепискѣ съ графомъ Хвотовымъ называетъ прекрасными (Сборникъ 2 Отд., Т. V, вып. 1, стр. 454). Они обращали на себя общее вниманіе. Державинъ разумѣетъ 11-ое письмо въ № XXXIV за 1814 г. (С. О., ч. 16).
[3] Это собственноручное въ подлинникѣ письмо печатается съ сохраненіемъ его орѳографіи и пунктуаціи.
[4] Противъ этихъ строкъ въ подлинникѣ кто-то впослѣдствіи отмѣтилъ карандашемъ: «Вышло совершенно противное.»
[5] Въ Пронскомъ уѣздѣ Рязанской губ., въ 22-хъ верстахъ отъ уѣзднаго города, село, имѣющее около 1100 жит. об. п. Объ авторѣ письма см. № 1093, прим. 1.
[6] Къ объясненію этого мѣста служитъ слѣдующая записка, помѣченная 8-мъ числомъ безъ означенія мѣсяца и года (судя по оправданію Муравьева, книги были взяты имъ еще въ 1811 году):
«Сдѣлайте со мною великую милость снабдите меня на короткое время:
«1) Путешествіемъ Анахарсиса — переводъ по приказанію Академіи.
«2) Тацита же переводъ.
«3) Всемирнаго Путешетвователя, Булгакова перевода — или въ семъ родѣ какое другое повествовательное сочиненіе.
«Мнѣ весьма нужны эти три рода, для сличенія въ слогѣ. — За цѣлость и вѣрность могу вамъ ручаться; не только ни что не пропадетъ, но и листочикъ не загнется.
«Путешественника, какъ съ лишкомъ огромное сочиненіе, пожалуйте мнѣ хоть 2 или 3 первые тома. — Съ душевнымъ почтеніемъ пребуду навсегда вамъ преданный Муравьевъ-Апостолъ».