<Гимн кротости // Сочинения Державина: [в 9 т.] / с объясн. примеч. [и предисл.] Я. Грота. — СПб.: изд. Имп. Акад. Наук: в тип. Имп. Акад. Наук, 1864—1883. Т. 2: Стихотворения, ч. 2: [1797—1808 гг.]: с рис., найденными в рукописях поэта. — 1865. С. 382—386>
LXXVI. ГИМНЪ КРОТОСТИ[1].
__
Сiянье радужныхъ небесъ,
Души чистѣйшее спокойство,
// 382
Блескъ тихихъ водъ, Эдемъ очесъ,
О Кротость, ангельское свойство!
Отливъ отъ Бога самого!
Тебѣ, тобою восхищенный,
Настроиваю, вдохновенный,
Я струны сердца моего.
Когда среди усердна жара
Другихъ пiитовъ лирный звукъ
Царя земнаго полушара
Гремитъ — и онъ изъ щедрыхъ рукъ
Имъ сыплетъ бисеръ многоцѣнный,
Его наградъ я не прошу;
Но, послѣ всѣхъ, лептъ чувствiй бренный
Тебѣ я, Кротость, приношу.
Тебѣ! и ты того достойна:
Ты ожерелье красоты,
Ты сану мудрости пристойна,
Все лучшимъ сотворяешь ты:
И добродѣтели святыя
Усовершаются тобой;
У зависти и стрѣлы злыя
Отъемлетъ милый образъ твой.
Подруга ль гдѣ ты дѣвъ прекрасныхъ, —
Ихъ скромный взглядъ — магнитъ сердецъ;
Наперсница ль въ любви женъ страстныхъ, —
Въ семействахъ счастья ты вѣнецъ[2];
Идутъ ли за твоей рукою
// 383
Въ совѣтахъ мужи и въ бояхъ, —
Плѣняютъ и враговъ тобою
Въ ихъ самыхъ страшныхъ должностяхъ.
А если царская порфира
И скиптръ украсятся тобой,
Монархъ тотъ благодѣтель мiра.
Не солнцу ль равенъ онъ красой?
На высотѣ блистая трона,
Онъ освѣщаетъ и живитъ;
Въ предѣлахъ своего закона
Течетъ — и всѣмъ благотворитъ.
Не совмѣщаяся съ звѣздами,
Онъ саномъ выше всѣхъ своимъ;
Но равными для всѣхъ лучами
Онъ свѣтитъ праведнымъ и злымъ;
Проходитъ взоръ его сквозь бездны
И чела узниковъ златитъ[3];
Чертоги наполняя звѣздны,
Сiяньемъ въ хижины летитъ.
Куда свой путь ни обращаетъ,
Въ село, обитель или градъ:
Народъ его волной встрѣчаетъ,
И дѣти на него такъ зрятъ,
// 384
Какъ бы на Бога лучезарна.
Преклоншись старцы на клюкахъ,
Движеньемъ сердца благодарна,
Сверкаютъ радостью въ очахъ.
Такъ, Кротость, такъ ты привлекаешь
Народныя къ себѣ сердца;
Всѣхъ паче качествъ составляешь
Въ царѣ отечества отца.
Ты милосердна и снисходишь
Въ людскiя страсти, суеты;
Надломленныя не преломишь
Былинки, по неправдѣ, ты.
Сквозь вратъ проходитъа сокровенныхъ
Всеобщая къ тебѣ любовь;
Въ странахъ ты слышишь отдаленныхъ
Пролитую слезу и кровь[4];
И какъ елень въ жаръ къ току воднуб
Стремится жажду утолять,
// 385
Такъ человѣчества ты къ стону
Спѣшишь, чтобъ ихъ скорѣй унять.
Ты не тщеславна, не спѣсива,
Прiятельница тихихъ Музъ,
Привѣтлива и молчалива;
Во всѣмъ умѣренность — твой вкусъ;
Языкъ и взглядъ твой не обидѣлъ
Нигдѣ, никакъ и никого:
О! еслибъ яв тебя не видѣлъ,
Не написалъ бы я сего[5].
а … преходитъ… (1801)
б … въ жары по холмамъ
Къ потокамъ жажду утолять,
Такъ человѣчества ты къ стонамъ.
в Ахъ! еслибъ самъ тебя не видѣлъ.
// 386
[1] Написанъ въ Москвѣ по случаю коронацiи, бывшей 15 сентября. Множество стихотворцевъ по поводу этого торжества писали императору Александру І похвальные стихи, за которые имъ были пожалованы брильянтовые перстни. Державинъ, не желая подать мысль, будто и онъ ищетъ награды, не писалъ въ одно время съ другими, а издалъ свою оду нѣсколько позже и съ намѣренiемъ оговорился во 2-й строфѣ. Поэтому онъ и въ самомъ дѣлѣ не получилъ за свои стихи ничего, а только приглашенъ былъ къ царскому столу (Об. Д.).
Напечатаны въ первый разъ отдѣльно тамъ же, въ университетской типографiи (въ четверку, 8 стр.), съ двумя — въ началѣ и въ концѣ — плохими виньетками, представляющими двухъ Эротовъ, которые украшаютъ цвѣтами щитъ. Потомъ въ изд. 1808 г., ч. ІІ, XXXIV.
[2] Въ семействахъ счастья ты вѣнецъ.
Въ одномъ письмѣ къ первой женѣ своей (въ iюлѣ 1793 г.) Державинъ выражалъ тѣ же мысли: «Знаешь ли, что тихость и смиренiе суть первыя достоинства женщинъ, и они одни тѣ истинныя превосходства, которыя всѣ ихъ прелести и самое непорочнѣйшее поведенiе украшаютъ? Безъ нихъ страстнѣйшая любовь — вздоръ» (см. въ нашемъ изданiи переписку Державина).
[3] И чела узниковъ златитъ.
Многiе узники были освобождены, и имя тайной канцелярiи было уничтожено (Об. Д.).
[4] Пролитую слезу и кровь.
Императоръ услышалъ, что въ Казани по неосновательнымъ подозрѣнiямъ въ зажигательствѣ одинъ мѣщанинъ замученъ былъ пыткою: тотчасъ подъ рукою туда посланъ былъ флигель-адъютантъ, чтобы удостовѣриться въ справедливости слуха. Потомъ наряжено было слѣдствiе и виновные наказаны (Об. Д.). По этому-то поводу окончательно отмѣнена пытка; см. ниже, подъ 1805 г., стихотворенiе Монументъ милосердiю. Самый случай, упоминаемый Державинымъ въ этомъ примѣчанiи, подробно изложенъ въ указѣ 27 сент. 1801; посланный въ Казань флигель-адъютантъ былъ подполковникъ Албедиль (Полн. Собр. Зак. т. XXVI, № 20.022).
[5] Въ этой строфѣ — портретъ императора Александра І.