Львов Н. А.

784. Къ Н. А. Львову. 18 сентября 1794.

Надобно видно было судьбѣ, мой другъ Николай Александровичъ, чтобъ на всѣхъ на насъ напасти въ одно время пришли: чтобъ я лишился Катеньки, ты руку переломилъ и легко также

// С. 14

 

 

могъ отправиться на тотъ свѣтъ, у Василья Васильевича Александра Алексѣевна была больна и дочь при смерти. Но да будетъ воля Божія. Я думаю, уже теперь тебѣ легче, то пріѣзжай-пожалуй; а между тѣмъ попроси-пожалуй отъ меня милую мою Марью Алексѣевну, что какъ я намѣренъ въ разсужденіи отстройки дома[1] планъ покойной выполнить въ точности, и потому болѣе что за всѣ мебели и вещи, къ украшенію нужныя, деньги заплачены или по крайней мѣрѣ задатки отданы, то чтобъ даромъ не пропали, нужно окончить и бордюры къ соломеннымъ обоямъ, котоыя шьются у Марьи Алексѣевны, и за ними дѣло стало; то прошу ими поспѣшить и доставить ко мнѣ, чѣмъ много одолжите и память трудовой покойной увѣнчаете. На будущей почтѣ пришлю вамъ реестръ великимъ награжденіямъ, за польскія бездѣлицы происшедшимъ. Вы слышали, я думаю, уже, что Прусаки отъ Варшавы отползли какъ раки[2], что король прусской храбръ душой, и чтò съ нами будетъ, Богъ знаетъ. ‒ Затѣмъ желаю тебѣ со всѣми твоими возможныхъ благъ и здоровья. Вѣрный твой

Державинъ.

Приложенныя при семъ письма прошу, мой другъ, переслать неудержно. Я тебя симъ утруждаю, что вѣрнѣе доходятъ и депежекъ не мало остается[3].

―――

 

889. Къ Н. А. Львову. 7 мая 1800.

М. г. мой, Николай Александровичъ. Письмо в-го пр. 8 минувшаго апрѣля получилъ. Людей графа Чернышова для науки землянаго строенія[4] прикажу прислать другихъ. Московскому управителю строго предпишу, чтобъ онъ не плутовалъ и о продажѣ дома сдѣлалъ вамъ вспомоществованіе. Поѣздка моя въ Вятку отмѣнилась. Весьма мы рады, что Марьѣ Алексѣевнѣ есть полегче. Дай Богъ, чтобъ поскорѣй выздоровѣла. Герой нынѣшняго, а можетъ быть, и многихъ вѣковъ, князь Италійскій съ такою же твердостію духа, какъ въ многихъ сраженіяхъ встрѣчалъ смерть, вчерась въ 3 часа пополудни скончался. Говорятъ, что хорошо это съ нимъ случилось. Подлинно, хорошо въ такой славѣ внѣ и въ такомъ неуваженіи внутрь окончить вѣкъ! Это истинная картина древняго великаго мужа. Вотъ урокъ, вотъ что есть человѣкъ! Пожарную изломанную трубу графа Григорья Ивановича прикажите управителю къ себѣ привезть на подержаніе. Мы, слава Богу, здоровы. Пребываю съ почтеніемъ и проч.

―――

916. Отъ Н. А. Львова. 30 ноября 1800.

Въ приписочкѣ саморучной пишешь ты, мой добрый другъ Г. Р., что за домъ даютъ 9000 и что это самъ графъ[5] еще и сказывалъ. Въ отвѣтъ на сіе офиціяльное письмо мое служить будетъ, которое и прошу вручить графу Григорію Ивановичу въ извѣстіе; а я и тебѣ, мой другъ, подтверждаю, что я нѣсколько радъ и для тебя и для себя, что домъ не мнѣ, а другому будетъ проданъ, потому что все то, что меня въ немъ привлекало, вывезено и продано. Почему и стоять за него мнѣ столько же бы было теперь невыгодно, сколько выгодно отказаться; а ты мнѣ еще къ тому и добрый случай далъ. ‒ Отдай мнѣ теперь этотъ домъ графъ Чернышевъ за 5 алтынъ, ‒ покуда онъ у тебя въ опекѣ, право, не куплю, чтобы тебя не поставили чужихъ домовъ сводчикомъ. Попробуй онъ теперь даромъ мнѣ отдавать, ‒ не возьму, не возьму даже и съ твоего благословенія.

Дарья Алексѣевна, мой другъ сердечный! Дай слѣпому Александру что-нибудь на присягу, когда онъ по ходатайству Гаврилы Романовича въ иностранную коллегію переведенъ будетъ, а долгъ считай на мнѣ до пріѣзду: я заплач̀у. Право, заплачу, хотя бы то и до 15 рублей доходило. На томъ свѣтѣ, мнѣ сказывали, что деньги не дороги, а на здѣшнемъ вѣдь не долго жить.

__________

1181. Къ Н. А. Львову[6]. 17 августа (1799).

Что, мой другъ, ты такъ всполошился о земляхъ? Велѣно разсмотрѣть межевому департаменту; то я не выдамъ и конечно не отоймутъ, развѣ Богъ знаетъ, чтό такое сдѣлается: ежели у всѣхъ, тогда и у тебя возьмутъ[7]. Но ты ужъ не хлопочи, я принимаю это на себя. Вчерась мы были у Марьи Алексѣевны, и я видѣлъ письмо изъ Черенчицъ[8] отъ Драмедонта. Онъ увѣдомляеть, что множество больныхъ работниковъ[9] и отчасу умножается, такъ что онъ не знаетъ чтό дѣлать. Ты этого не пропусти межъ ушей, а то, Боже избави, можешь на себя и на прочихъ хлопоты навлечь. Сообщи формально къ Васильеву, какъ къ начальнику по медицинской части[10], и проси, чтобъ онъ къ тебѣ командировалъ лѣкаря откуды онъ заблагоразсудитъ и дали бы медикаментовъ, а ежели онъ какихъ-либо штатныхъ городовыхъ къ тому употребить не можетъ, то пусть доложитъ Императору объ опредѣленіи къ тебѣ по твоимъ работамъ лѣкаря. Сдѣлаютъ — хорошо, а не сдѣлаютъ, то по крайней мѣрѣ ты правъ останешься,

// С. 366

 

 

что увѣдомилъ и просилъ. Объ табакеркахъ[11] скажу тебѣ рѣшительно: ежели ты не предвидишь надежды, чтобъ ихъ въ самомъ дѣлѣ купили, то лучше ихъ взять. Или выпроси на нѣкоторое время: у меня являются охотники; то ежели не продашь, буду паки просить, чтобъ взяли. Я съ моей стороны теряю надежду. Почти два года прошло[12]. Случаевъ было много, но не хотятъ сдѣлать для меня ничего; то чтожъ дѣлать? такъ и быть. Я долженъ для людей работать, а для меня никто. Будь здоровъ, безсмертный человѣкъ.

_________

 

 



[1] См. Томъ V, стр. 779, 782 и 797. Марья Алексѣевна, жена Львова.

[2] Ср. Томъ I, стр. 646.

[3] Письмо это было въ подлинникѣ отправлено Львовымъ къ В. В. Капнисту при слѣдующихъ строкахъ: «Черенчицы, 25 сентября 1794.

Я вчера получилъ отъ тебя, мой другъ, письмо отъ 27 августа, въ которомъ, къ прочимъ огорченіямъ нашимъ, пишешь ты еще и о томъ, что Александра Алексѣевна* больна; дай Богъ, чтобы ты только съ этой стороны былъ обезпеченъ; прочее, кажется, поправится.

Гаврило Романовичъ прислалъ мнѣ это письмо не запечатанное, съ тѣмъ чтобъ я его къ тебѣ переслалъ; о собственномъ его состояніи можешь ты судить нѣсколько изъ письма его собственноручнаго, здѣсь приложеннаго: время лѣчитъ, кажется, раны и неизлѣчимыя; недѣли черезъ три, можетъ, и я буду въ состояніи одѣться и сдѣлаться грамотнымъ, а теперь еще, кромѣ своего имени, ничего не пишу. Когда въ Петербургъ поѣду, не знаю; но когда я тамъ буду, пришли записку, чтò я  тамъ по твоимъ дѣламъ дѣлать долженъ. Я не знаю, получилъ ли ты мои письма, изъ Москвы писанныя: одно большое, особливое, а другую приписочку въ письмѣ Анны Петровны**; она и себѣ и мнѣ премножество хлопотъ надѣлала, увѣривъ меня въ томъ, чему я двѣ недѣли вѣрить не хотѣлъ, а сожалѣлъ наконецъ, что повѣрилъ. Дай Богъ, чтобъ это письмо застало Александру Алексѣевну здорову, тебя спокойнымъ, а обоихъ васъ счастливыми.»

* Жена Капниста.

** Бакуниной? см. Т. II, стр. 185.

[4] Способъ строить изъ <Исправленная опечатка, было: стронтъ нзъ ‒ ред.> былъ изобрѣтенъ Львовымъ; см. Т. II, стр. 461. Графъ Григорій Ивановичъ Чернышевъ (впослѣд. оберъ-шенкъ, † 1830), сынъ извѣстнаго Григорія Ивановича (см. Т. V), находился у Державина въ опекѣ, исторія которой разсазана въ Запискахъ послѣдняго (Р. Б., стр. 395‒398).

[5] Чернышевъ; см. № 889.

[6] На этомъ письмѣ, адресованномъ въ Гатчино, не означено года; но по нашимъ соображеніямъ оно должно относиться къ 1799 или 1800.

[7] Объ этомъ см. Зап. Держ. (Р. Б.), стр. 426.

[8] Или Никольскаго, имѣнія Львова, близъ Торжка.

[9] Работавшихъ надъ землянымъ строеніемъ изобрѣтенія Львова; см. Томъ II, стр. 461.

[10] Васильевъ, пожалованный императоромъ Павломъ въ бароны, былъ между прочимъ главнымъ директоромъ медицинской коллегіи. Кромѣ того онъ присутствовалъ въ совѣтѣ государя, былъ сенаторомъ и государственнымъ казначеемъ.

[11] Вѣроятно, рѣчь идетъ о двухъ табакеркахъ, которыя были пожалованы Державину въ 1798 году за его оды На рожденіе в. к. Михаила Павловича и На Мальтійскій орденъ (Т. II, стр. 151 и 212). Едва ли тутъ можно разумѣть и ту, которую онъ получилъ отъ Екатерины за Фелицу.

[12] Послѣ какого обстоятельства, не совсѣмъ ясно; первую табакерку получилъ онъ въ великомъ посту 1798 года.