Зубов П. А.

781. Къ графу Пл. Ал. Зубову. 14 мая 1794.

Сіят-шій графъ, м-вый гдрь. Примѣчая съ нѣкотораго времени неблаговоленіе къ себѣ всемилостивѣйшей Государыни и будучи симъ до отчаянія огорченнымъ, давно сбирался я писать къ вашему сіятельству и просить милостиваго ходатайства, чтобъ позволено мнѣ было упасть къ стопамъ Ея Величества и по нанесеннымъ на меня клеветамъ (сколько вижу) объясниться; но поистинѣ не могъ собраться съ духомъ. Нѣсколько

// С. 8

 

 

разъ начиналъ и нѣсколько разъ оставлялъ недоконченными мои письма, желая сколько-нибудь привесть себя въ равнодушіе, чтобъ не написать горячки. Но послѣдній несноснѣйшій ударъ лишилъ меня и послѣдней возможности связывать порядочно идеи. Итакъ простите мнѣ, благодѣтель мой, великодушно, ежели нѣсколько дней умедлю изображеніемъ моего безмѣрнаго огорченія, потому болѣе, что меня еще новыми бѣсятъ шиканами: зная мое вспыльчивое сложеніе, хотятъ, я думаю, вывесть меня совсѣмъ изъ пристойности. Итакъ теперь только то донесу: третьяго дня ввечеру объявилъ мнѣ Александръ Николаевичъ[1] словесно высочайшую волю, чтобъ мнѣ въ дѣла здѣшней таможни не мѣшаться. Повинуяся сему, вчерась послалъ я къ г. Бееру письмо, которое въ копіи при семъ прилагаю[2], сказавъ въ немъ, что я отмѣнилъ мое намѣреніе употребить у себя по дѣламъ (извѣстнымъ в-му сіят.) ученика Милова и возвращаю его къ должности. Вмѣсто уваженія, тотчасъ заднимъ числомъ, то есть 12-мъ, сдѣлано въ казенной палатѣ опредѣленіе, чтобъ его по прежнему письму моему оставить у меня и отрѣшить отъ должности. Изволите видѣть изъ сего, ‒ когда я требую, тогда говорятъ: отпустить не можно; когда отпускаю, тогда не принимаютъ и отрѣшаютъ. Но я оставлю здѣсь распространяться по сей матеріи, а равно и по прочимъ случаямъ, ‒ изъ коихъ замѣтилъ я неблаговоленіе къ себѣ Ея Величества, а съ тѣмъ совокупно и бѣдствіе мое, ‒ до предбудущаго подробнѣйшаго объясненія, которое, коль скоро только въ состояніи найдусь, доставлю лично в-му сіят. Теперь только спѣшу, ‒ дабы не показаться удаляющимъ мое оправданіе, ‒ по одной матеріи, относительно объявленія мною высочайшей воли о присутствіи въ Сенатѣ, представить записку в-му сіят., по которой всепокорнѣйше прошу доложить и объяснить мою невинность всемилостивѣйшей Государынѣ, а равно исходатайствовать высочайшую волю, какъ мнѣ въ подобныхъ случаяхъ поступать? Къ сей

// С. 9

 

 

запискѣ только за нужное нахожу то дополнить, что на докладъ мой о томъ Ея Величество изволили отозваться точно сими словами: «что я сенаторъ и могу дѣлать по моей части свои примѣчанія». О семъ вы были тогда же извѣстны. Таковое высочайшее изреченіе, согласное во всемъ съ законами, иначе и не разумѣлъ я, какъ могу присутствовать по моей части въ Сенатѣ. Ежели Александръ Николаевичъ, поднося о томъ мое къ нему письмо на апробацію Ея Величества, не справясь, не подкрѣпилъ оное закономъ, а паче, сколько вижу, по объясненію моему третьяго дня, подалъ еще сумнѣніе, сказавъ, можетъ быть, что съ симъ сопряжено нѣкое особое и небывалое преимущество; и какъ де мнѣ одному во многихъ департаментахъ присутствовать? котораго преимущества хотя я съ моей стороны не вижу, кромѣ всемилостивѣйшей довѣренности, но не мнѣ толковать волю Монархини и законы ея. Я долженъ только удерживать мое право, по словамъ оныхъ. Также могу сослаться и на примѣры. Ежели всгмъ извѣстно, что нѣкоторые сенаторы, присутствуя въ своихъ департаментахъ, присутствовали въ межевой экспедиціи, въ общемъ собраніи и еще по особымъ коммиссіямъ, то что за диковина по приглашенію мнѣ въ томъ департаментѣ присутствовать, въ которомъ по моей части какое дѣло трактовано будетъ? Равно и тѣ слухи, доходящіе до меня, столь же суть неосновательны, что будто симъ дѣлается какое-то неуваженіе Сенату. Кто можетъ сему вышнему правительству сдѣлать какое неуваженіе, кромѣ насъ самихъ себя? Итакъ, ежели тому нельзя противиться, что я по приглашенію токмо могу въ которомъ-либо департаментѣ присутствовать, то я и на сіе согласенъ. Инаго и требованія я сдѣлать не могу; ибо мнѣ неизвѣстно, какія теперь въ Сенатѣ находятся дѣла по моей части и какія впредь вступать будутъ. И письмо мое ту жъ самую точно силу содержало: могу присутствовать; чтò мнѣ по симъ дѣламъ и нужно было у Ея Величества во особливости исходатайствовать, какъ о томъ въ помянутой запискѣ моей, приложенной здѣсь, обстоятельно объяснено; ибо, ежели начальствующіе въ губерніи и управители таможенъ сами поводомъ будутъ къ злоупотребленіямъ, а я буду на сіе смотрѣть сквозь пальцовъ, то худой я буду оберегатель торговли. Я препровождаю

// С. 10

 

 

для прочтенія в-го сіят. по симъ дѣламъ подлинныя бумаги и экстракты, а равно и по архангельской таможнѣ, о коей дѣло еще не вступило въ Сенатъ и было безглано, партикулярное однако свѣдѣніе оттуда ко мнѣ было не безосновательно; ибо по письму моему къ г. Коновницыну[3] зашевелились и вотъ уже доставлено ко мнѣ объ одномъ происшествіи рѣшительное опредѣленіе одного суда. Таковы-то, м. г., таможенныя дѣла: они лакомы, а можетъ быть, и межевыя, отправленіемъ которыхъ удостоила меня всемилостивѣйшая Государыня. Я думалъ съ ними имѣть особую довѣренность, имѣя ласкательное слово, чтобъ я приходилъ надежно и не бояся ничего къ Ея Величеству и сказывалъ бы обо всемъ. Вмѣсто того увидѣлъ, что меня зачали всѣми образами оттирать. Но здѣсь до времени помолчу. Скажу только, что репутація моя съ этой стороны извѣстна и я надежно всякому въ глаза скажу, что я не запустилъ нигдѣ рукъ ни въ частный карманъ, ни казенный. Не зальютъ мнѣ глотки ни виномъ, не закормятъ фруктами, не задарятъ драгоцѣнностями и никакими алтынами не купятъ моей вѣрности къ моей Монархинѣ, и никто меня не въ состояніи удалить отъ пользъ Государя и своротить съ пути законовъ: то что за причина, что и здѣшняя таможня духу моего терпѣть не захотѣла? Я еще до нея и волосомъ не тронулся. Требованіе мое одного ученика по праву закона, хотя бы и безъ нужды, еще не могло причинить какого-либо важнаго безпорядка. Неужто и на ней надѣта какая-либо маска и хвалители ея боятся обнаруженія ея честности, а для того, сколько понимаю, принесли жалобу, что я въ дѣла ея вмѣшался? Успѣли бы и тогда довесть до Монархини мои безпорядки, когда бы я что важное сдѣлалъ. Но потерпимъ: время истину открываетъ. Что дѣлать? Ежели я выдался уродъ такой, дуракъ, который, ни на что не смотря, жертвовалъ жизнію, временемъ, здоровьемъ, имуществомъ службѣ и личной приверженности обожаемой мною Государынѣ, животворился ея славою и полагалъ всю мою на нее надежду, а теперь такъ со мною поступаютъ, то пусть меня уволятъ въ уединеніи

// С. 11

 

 

оплакивать мою глупость и ту суетную мечту, что будто какого либо государя слово твердо, ежели Екатерина Великая, обнадеживъ меня, чтобъ я ничего не боялся, и не токмо не доказавъ меня въ винѣ моей, но и не объясня ея, благоволила снять съ меня покровительствующую свою руку. Имѣя столько враговъ за ея пользы, куда я гожуся, какую я отправлять въ состояніи должность? Я, кажется, со всѣхъ сторонъ слышу: погонимъ его, Богъ его оставилъ; изслѣдую тысячу разъ себя и не нахожу, чтò бъ я сдѣлалъ? На всѣ случаи, которые я могу придумать, чѣмъ бы ея неблаговоленіе заслужилъ, какъ выше я донесъ в-му сіят. не оставлю поднесть мои объясненіи. Тогда буду настоятельно просить или уволить меня, или возвратить мнѣ Ея Величества благоволеніе и законную довѣренность; или, когда достоинъ явлюсь, судить. Между тѣмъ по должности моей бумаги ни въ чьи руки я доставлять не буду, какъ токмо в-му сіят. Я имѣю на то сильныя причины, о чемъ и прошу доложить Ея Величеству. Поручая себя милостивому покровительству и безпристрастному предстательству вашему, въ которомъ я, какъ собственно въ бытіи моемъ, увѣренъ. В-го сіят. м-ваго гдря, всепокорнѣйшій слуга

Гавріилъ Державинъ.

P. S. Покорно прошу в-го сіят. за извѣстіе донесть Ея Величеству, что по извѣстіямъ, дошедшимъ въ Москву о подвозныхъ товарахъ, буду я писать отъ себя къ князю Александру Александровичу Прозоровскому[4], чтобъ взяты были къ пресѣченію сего злоупотребленія законныя мѣры. Извините, м. г, что начерно писалъ вамъ, ибо я никому не могу повѣрить сего письма переписывать, а самъ перебѣливать за разстройкою моею не могу, сколько ни принимался.

―――

782. Къ графу П. А. Зубову. 5 іюля 1794.

Сіят-шій графъ, м. г. Увѣдомился я, что г. здѣшній вицъ-губернаторъ Алексѣевъ[5], относительно опредѣленія маклера къ

// С. 12

 

 

здѣшней биржѣ, намѣревается подать Ея Императорскому Величеству записку и паки меня уловкою своею обнесть предъ Ея Величествомъ, какъ и предъ симъ, по требованію моему таможеннаго ученика по указу 1783 г. отъ совѣтника Беера, онъ умѣлъ то сдѣлать и меня обнесть предъ Ея Величествомъ безвинно. Сія, я думаю, учинитъ онъ обыкновеннымъ ему приступомъ, что якобы дѣйствую я противъ высочайшаго учрежденія и болѣе противу объявленной мнѣ недавно чрезъ генералъ-прокурора высочайшей словесной воли, чтобъ я здѣшней таможни не касался. Но какъ маклеровъ прежде и послѣ высочайшаго учрежденія, да и при немъ самомъ, г. Алексѣевѣ, опредѣляла всегда коммерцъ-коллегія, чтò изъ приложенной при семъ записки усмотрѣть изволите; а казенная палата и вицъ-губернаторъ въ то не мѣшались и таможня тому не противурѣчила, то и не знаю я, чтò подаетъ г. Алексѣеву причину противъ меня, и притомъ безъ объясненія со мною, ополчиться и усугублять на меня гнѣвъ Ея Императорскаго Величества, который и безъ того меня совершенно умерщвляетъ. Ежели сіе извѣстіе дошло до меня справедливо, то ‒ нынѣ середа, день доклада по дѣламъ вицъ-губернатора; слѣдовательно и можетъ онъ произвесть въ дѣйствіе свое противу меня недоброхотство, и въ гнѣвѣ Ея Императорскаго Величества исходатайствовать паки какую-нибудь мнѣ непріятность. Я в-го сіят. всепокорнѣйше прошу защитить меня въ семъ случаѣ предъ Ея Величествомъ. Елико же касается до того, чтобъ не имѣть коммерцъ-коллегіи и мнѣ совсѣмъ никакого участія въ дѣлахъ таможни, то, хотя съ полученія вышеозначенной высочайшей мною воли я никакъ до оной не прикасался и не прикасаюся; но доколѣ не воспослѣдуетъ какого новаго узаконенія въ должность мою и коллегіи, пресѣчь намъ связи съ нею ни коимъ образомъ невозможно; ибо по сей часъ присылаетъ она мнѣ и коллегіи репорты и вѣдомости. Маклерà же каждую недѣлю представляютъ два раза прейсъ-куранты, по которымъ отъ нихъ, въ случаѣ возвышенія курса, требую я объясненій; слѣдовательно, ежели не находитъ себя таможня въ обязанности со мною и съ коллегіею, зачѣмъ же они и по сіе время присылаютъ намъ вѣдомости, а маклерà подаютъ прейсъ-куранты? А потому, чтобъ опредѣленіе ихъ отъ комерцъ-

// С. 13

 

 

коллегіи по чему либо вдругъ не понравилось г. Алексѣеву, мнѣ и въ голову не приходило. И какъ по существу сего дѣла купцы здѣсь торгуютъ иногородные и иностранные, которые генеральную завѣдуютъ торговлю имперіи и могутъ сколько хотятъ избирать маклеровъ, то почему вицъ-губернаторъ можетъ мѣшаться въ опредѣленіе ихъ и присвоять тѣмъ должность комерцъ-коллегіи, или президента оной себѣ, ‒ я поистинѣ не понимаю. Надобно необходимо намъ сдѣлать развязь (sic), словомъ, угодно будетъ Ея Императорскому Величеству[i] оказать мнѣ послѣднюю милость и персонально принять отъ меня объясненія, то изволитъ узнать виды г. вице-губернатора и совѣтника Беера и кто болѣе имѣетъ усердія сохранять ея интересы. О семъ-то я в-го сіят., какъ благодѣтеля моего, еще просить осмѣливаюсь. Пребывая съ особливымъ высокопочитаніемъ и нелицемѣрною навсегда преданностію в-го сіят., м-го гдря, покорнѣйшій слуга

Гавріилъ Державинъ.

―――

 

813. Къ князю П. А. Зубову[6]. 22 мая 1796.

Свѣтлѣйшій князь, м. г. Къ любопытному свѣдѣнію вашей свѣтлости имѣю честь препроводить копію съ письма моего къ генералъ-прокурору и мнѣніе мое по дѣлу Шемякина[7]. ‒ Графъ П. В. Завадовской, нѣкоторые еще сенаторы и паче г. оберъ-прокуроръ Башиловъ домогаются свободныхъ, коронѣ принадлежащихъ Малороссіянъ мужеска полу съ 3000 душъ укрѣпить въ крестьянство и лишить казну недоимочнаго съ нихъ доходу болѣе 100.000 руюлей.

Сколько я слышу, увидѣли, что мнѣніе мое сильно, что отпускъ мой не выходитъ; то и выдумали новизну запутать дѣло, продолжить и таковою уловкою при удобномъ случаѣ пожаловать Шемякину толь знатное имущество, во вредъ казны и вопреки всякой справедливости. Я еще не имѣю никакого отзыва на вышепомянутое письмо отъ генералъ-прокурора; но по обыкновенной моей участи ожидаю непріятностей. Перво всего скажутъ: какой вздорной и неспокойной человѣкъ! вотъ опять новую завелъ исторію. ‒ Не оставятъ, можетъ быть, внушить, согласно мнѣнію графа Петра Васильевича, и того, что опасно дать симъ Малороссіянамъ свободу для того, что будто всѣ Малороссіяне, утвержденные манифестомъ 1783 года къ землямъ помѣщиковъ, возмутятся и пожелаютъ въ казенное вѣдомство; но сія хитрая софизма при здравомъ разсудкѣ и при усердіи къ прямому благу весьма слаба и совсѣмъ исчезнетъ, для того что сіе дѣло имѣетъ совсѣмъ другія обстоятельства. Могутъ быть Малороссіяне по желанію своему поселившіеся и оставшіеся на владѣльческихъ земляхъ, и тѣ конечно по означенному манифесту должны остаться навсегда за помѣщиками; но сіи имѣли свои земли, имъ отмежеванныя, которыя у нихъ отняты; за княземъ Григорьемъ Александровичемъ они въ подданствѣ быть не желали, десятилѣтней давности не пропустили, князю не пожалованы и онъ ихъ не продавалъ

// С. 41

 

 

Шемякину; то чтó, послѣ всего этого, вопреки принадлежности ихъ коронѣ говорить возможно? За всѣмъ тѣмъ пристрастіе и безстыдство ищутъ способовъ нарушить справедливость. Я не знаю, какъ генералъ-прокуроръ по письму моему рѣшитъ запутанность, учиненную Башиловымъ, ибо нововыдуманное его объясненіе въ журналъ взнесено и въ меморіи къ Ея Величеству подано. ‒ Я долженъ буду при будущемъ собраніи говорить противъ онаго; уповаю, и другіе сенаторы сдѣлаютъ то же, ибо нарушается узаконенный порядокъ и уничтожается преимущество сенатора. Когда въ мнѣніи моемъ находится чтò противъ дѣла излишное, или непонятное, то прежде докладу не токмо оберъ-прокуроръ, но и оберъ-секретарь должны были объясниться со мною. Могли бы быть ошибки тогда жъ поправлены. Производство правосудія не стратажемъ воинскихъ требуетъ противъ непріятеля, не уловковъ и крючковъ стряпчихъ къ преодолѣнію соперниковъ (что все Петръ Великій въ настольномъ указѣ называетъ минами подъ фортеціею правды); но требуетъ оно усерднаго, чистосердечнаго и рачительнаго разбирательства дѣлъ; къ чему всѣ вообще и каждой служители правосудія совѣстью и присягою своею обязаны. Когда же мнѣнія сенаторовъ поданы, записаны; то объяснять ихъ или перетолковывать не токмо г. оберъ-прокурору, но и генералъ-прокурору уже поздно[ii]. Усмотрѣть неосновательность, оцѣнить ихъ и рѣшить уже ни въ чьей другой власти,какъ токмо монаршей. Вотъ куды забрелъ г. оберъ-прокуроръ, и вотъ, м. г., какъ производятся дѣла наши! Тѣ самые, которые должны споспѣшествовать правосудію, запутываютъ оное; то мѣсто, которое должно облегчать бремя правленія, отягчаетъ оное. О! ежелибы позволено было представить всему картину; но я вижу, что собственно для меня гораздо лучше будетъ, когда дадутъ мнѣ свободу уклониться отъ зла и сотворить благо. ‒ Я беру смѣлость, какъ благодѣтелю моему, о семъ вашей свѣтлости напомнить. Пребываю съ душевнымъ моимъ высокопочитаніемъ и таковою же никогда непремѣняемою преданностію вашей свѣтлости, м-ваго гдря, всепокорнѣйшій слуга

Гавріилъ Державинъ.

―――

// С. 42

 

 

814. Къ князю П. А. Зубову[8]. 23 мая 1796.

Свѣтлѣйшій князь, м. г. Прочесть мнѣ извѣстнаго объясненія или примѣчаній г. оберъ-прокурора Башилова заблаговременно и Александръ Николаевичъ[9] не позволилъ, также и въ журналъ не допустилъ записать моего отзыва, при семъ въ копіи предложеннаго[10], хотя я въ немъ ни мало не коснулся опровергать оберъ-прок. возраженія и пересуды относительно существа и обстоятельствъ дѣла; но протестовалъ только противъ обширной и, сколько мнѣ извѣстно, новой процедуры. ‒ Говорятъ, будто таковыя возраженія на сенаторовъ и прежде бывали; но въ бытность мою въ Сенатѣ нѣсколько лѣтъ экзекуторомъ и нынѣ не случалось, по крайней мѣрѣ, съ такимъ дерзновеніемъ и безстыдствомъ противъ пользы Государевой, чтó могу и уличить, ежели только позволено будетъ, но здѣсь за худою памятью припомнить не могу. Поелику генералъ-прокуроръ самъ интересованъ по сему дѣлу тѣмъ, что и отецъ его съ прочими подписалъ планъ Хоперскихъ земель, подносимый Ея Величеству на конфирмацію, не согласный съ докладомъ, въ которомъ ни слова не сказано, чтобъ Малороссіяне объявили желаніе остаться за княземъ, а написано въ картушѣ ложно, и что онъ наслѣдникъ послѣ князя, то многіе гг. сенаторы и не смѣли подтвердить въ пятницу данной своей резолюціи, однакоже остались при моемъ мнѣніи, а именно: князь Юсуповъ[11], Неплюевъ и Томиловъ[12]; прочіе жъ сказали ни то ни се, а съ Завадовскимъ осталось немного. Ежели Ея Величеству угодно будетъ по разсмотрѣніи меморіи приказать принять мой отзывъ, то уповаю, ежели не всѣ, однако многіе пристанутъ къ моему мнѣнію. Впрочемъ, какъ не можетъ теперь не дойти происходившее въ Сенатѣ до Ея Величества, то и долженъ я тотъ непринятый мой отзывъ поднести самъ на высочайшее Ея Величества

// С. 43

 

 

благоразсмотрѣніе, тѣмъ паче что Ея И. Величество, при отпускѣ моемъ изъ прежней должности, всемилостивѣйше позволила мнѣ нужныя случайности въ Сенатѣ доводить до Ея свѣдѣнія. Теперь я и по необходимости исполнить то долженъ. Всепокорнѣйше вашей свѣтлости, какъ моего благодѣтеля, прошу предупредить о томъ Ея Величество и исходатайствовать къ прославленію имени вашего, чтобъ соизволили безъ гнѣва и съ милостивымъ вниманіемъ меня выслушать, яко изъ единой приверженности къ Ея особѣ всѣ силы напрягающаго о сохраненіи правосудія и высочайшихъ Ея интересовъ[13]. Пребываю съ душевнымъ высокопочитаніемъ и истинною преданностію вашей свѣтлости, м-ваго гдря, всепокорнѣйшій слуга

Гавріилъ Державинъ.

Я буду въ воскресенье.

―――

815. Къ князю П. А. Зубову. 2 іюня[iii] 1796.

Свѣтлѣйшій князь, м. г. Имѣю честь препроводить къ вашей свѣтлости копію съ дошедшаго ко мнѣ рапорта бывшаго въ Москвѣ смотрителя надъ запрещенною торговлею, Клушенцова, который въ оригиналѣ нынѣжъ отослалъ я къ его сіят-ву графу Александръ (sic) Николаевичу Самойлову для взятья нужныхъ мѣръ къ пресѣченію вывоза за границу золотой и серебряной монеты[14].

// С. 44

 

 

Поелику жъ извѣстно, что ваша свѣтлость, занимаясь неусыпнымъ попеченіемъ о благѣ отечества, трудитесь теперь надъ распоряженіями относительно снабженія государства деньгами; въ разсужденіи чего, не подастъ ли какой мысли къ соображенію по сему предмету и оный рапортъ; ибо когда все вывезется изъ государства золото и серебро, и не будетъ равенства между сего качества и мѣдною монетою; то въ случаѣ надобности куда-либо для переводу первой не сдѣлается ли неспоро, какъ представляется мнѣ, и пріумноженіе второй; но сіе предлежитъ проницательнѣйшему разсмотрѣнію вашей свѣтлости, а я только почелъ не безнужнымъ довесть помянутый рапортъ до свѣдѣнія вашего. Пребываю съ глубочайшимъ высокопочитаніемъ и душевною приверженностію и проч.

Гавріилъ Державинъ.

―――

818. Къ князю П. А. Зубову. 26 іюня 1796.

Свѣтлѣйшій князь, м. г. Вчерась въ Сенатѣ увидѣлъ я нынѣ-состоявшійся именной Ея Величества высочайшій указъ, въ которомъ между прочимъ сказано, чтобъ по дѣлу о похищенныхъ изъ коммиссаріата суммахъ, хранящіяся въ коммиссаріатѣ за проданныя генерала Глѣбова деревни деньги отдать до рѣшенія дѣла въ проценты, и то дѣло, по силѣ указа 1794 г., въ здѣшнихъ присутственныхъ мѣстахъ рѣшить немедленно, а для чего по сіе время не рѣшено, взять съ кого надлежитъ отвѣтъ и донесть Ея Величеству. Я смѣю примѣтить, что видно по ошибкѣ въ семъ указѣ два дѣла смѣшаны въ одно; ибо я, будучи при Ея Величествѣ, производилъ оныя, то и знаю существо ихъ совершенно. Первое дѣло относительно взысканія съ Глѣбова или, лучше, съ Логинова[15], по участію послѣдняго въ похищеніи изъ коммиссаріата

// С. 47

 

 

суммъ казначеемъ Рудневымъ, уже въ здѣшнемъ общемъ собраніи пр. Сената (по мнѣнію моему) рѣшено и зависитъ теперь исполненіе того рѣшенія или дѣйствительное взысканіе денегъ непосредственно отъ коммиссаріата и отъ присмотра за нимъ московскихъ Сената департаментовъ; то и нѣтъ нужды предписывать здѣшнимъ судебнымъ мѣстамъ о рѣшеніи онаго; второе ‒ дѣло по доносу купца Савина не о похищенныхъ изъ коммиссаріата суммахъ, а по обѣщанію Логинова изъ откупной 1774 году суммы удѣлить на богоугодныя Ея Величеству дѣла изъ полученной имъ прибыли подлежащей части. И сіе-то дѣло помянутымъ 1794 г. указомъ велѣно въ здѣшнихъ присутственныхъ мѣстахъ рѣшить непродолжительно, подъ надзираніемъ казенныхъ дѣлъ стряпчаго, а мнѣ отъ Ея Величества словесно приказано за тѣмъ стряпчимъ имѣть подъ рукою присмотръ и дѣлать ему въ нужныхъ случаяхъ наставленія. Въ разсужденіи чего и почитаю я за нужное съ моей стороны объяснить: означенное дѣло въ здѣшнихъ присутственныхъ мѣстахъ, а именно прошлаго году въ уѣздномъ и верхнемъ земскомъ судахъ, а нынѣшняго и въ гражданской палатѣ рѣшено. Вездѣ Логиновъ обвиненъ; но только въ числѣ слѣдующихъ съ него ко взысканію въ казну суммъ послѣдовала въ рѣшеніяхъ означенныхъ мѣстъ разность. Иные полагаютъ болѣе, иные менѣе взыскать, а главная поноровка всѣхъ ихъ, по моему мнѣнію, состоитъ въ томъ, что не хотятъ открыть и освидѣтельствовать конторскихъ Логинова книгъ, изъ которыхъ прямую его прибыль, слѣдовательно и часть на удѣлъ въ казну, увидѣть можно было. По сему самому и не оставлялъ я въ подлежащее время давать стряпчему совѣты, чтобъ онъ аппелляторствовалъ на несправедливыя ихъ рѣшенія, чтò онъ и исполнялъ, какъ равно и на гражданскую палату въ Сенатъ не оставитъ принесть жалобы, которая и была уже бы по сіе время подана; но онъ, стряпчій, донесъ мнѣ, что то дѣло, неизвѣстно для чего, взялъ къ себѣ на разсмотрѣніе его превосходительство Николай Петровичъ Архаровъ[16]; когда же

// С. 48

 

 

возвратитъ въ палату, то онъ конечно подастъ въ Сенатъ аппелляціонную просьбу. Я покорнѣйше прошу вашу свѣтлость о всемъ вышеписанномъ довесть до свѣдѣнія всемилостивѣйшей Государыни, и буде угодно будетъ, то о коммиссаріатскихъ деньгахъ приказать сдѣлать подтвержденіе въ Москву; а о прибыльныхъ, чтобъ по аппелляціи стряпчаго, въ здѣшнемъ Сенатѣ безъ очереди и немедленно дѣло рѣшено было. По обоимъ симъ взысканіямъ близко милліона долженствуетъ казна получить денегъ. Впрочемъ съ глубочайшимъ высокопочитаніемъ и таковою же душевною преданностію пребываю и проч.

Гавріилъ Державинъ.